Возвращаясь из долгой поездки по Кольскому полуострову, я остановилась в Апатитах. Стоял июль. Город, наслаждаясь недолгим теплом, весь как-то раскрылся — по широким, залитым солнцем проспектам хотелось идти не останавливаясь, до самых гор, что волной очерчивали горизонт. Сочно зеленела в скверах листва, резная тень рябины падала на асфальт улиц; на окраинах поднимались в голубое небо белые пластины зданий, а за ними вдалеке синело озеро. Имандра... Я бродила по улицам, таким обжитым и зеленым, и не верилось, что еще не так давно на центральных проспектах было лишь несколько домов, а кругом стоял лес. Апатиты, как город, родились в 60-х годах, и от Кировска, форпоста освоения недр Кольского полуострова, их отделяло более четверти века.
Со многих точек города был виден склон горы с трубами апатито-нефелиновых фабрик. Ветер относил клубы дыма куда-то за перевал, но они оставались в памяти. И когда на лесной окраине я увидела белую от отходов фабрик речушку, в сознании словно сработал стоп-кран: мысли, такие благостные минуту назад, потекли в иную сторону...
Возвращаюсь в центр, минуя Площадь геологов, оставляя чуть в стороне гостиницу «Аметист», и выхожу на улицу Ферсмана. Здесь, в самом центре города, стоят плечом к плечу массивные здания институтов. Здесь же находится Кольский филиал Академии наук СССР.
Открываю тяжелые двери Геологического института.
...Что привело меня сюда, в эти просторные коридоры, стены которых увешаны портретами знаменитых геологов? Пожалуй, желание понять, что такое Кольская земля. Открытие ее начиналось для меня (и, наверное, для многих) с романтических книг Ферсмана о первых шагах советских геологов по Кольскому, а ныне в далеком Заполярном мне показывали породы, поднятые из таких глубин земли, куда ранее не проникал человек... (В Заполярном шла проходка Кольской сверхглубокой скважины. Об этом уникальном эксперименте наш журнал подробно рассказывал. См. статью А. Малинова «Меч для Кольского щита» в № 1 за 1982 год и очерк Л. Чешковой «Свет незаходящего солнца» в № 3 за 1985 год.)
Геологический институт — самый старый в Кольском филиале, и история познания и освоения полуострова здесь тщательно фиксируется и хранится. Поднимаюсь на четвертый этаж, в музей, созданный при институте. Витрины с минералами выставлены в коридоре, занимают огромный просторный зал — идут рядами вдоль стен; камни лежат под стеклом и на центральной витрине посреди комнаты. Это научный музей, музей для специалистов, и пока что камни для меня немы. Я лишь замечаю, не могу не заметить, их разнообразие и красоту... Вот астрофиллит с золотыми иглами на сером фоне, серо-белые апатито-нефелиновые руды, густо-черный авгит, голубой кианит, розовый кварц, зеленоватый амазонит, тусклым блеском отсвечивающий мусковит. А вот и эвдиалит. Его называют еще «лопарская кровь», «кровь саами». По преданию, на берегах озера Сейдъявар мужественно сражались лопари с иноземным врагом, и пролитая кровь саами превратилась в мерцающие красным отсветом камни...
Камни притягивают неповторимостью рисунка, какой-то скрытой загадочностью, глубиной, за которой ощущаешь действие могучих и неведомых тектонических сил природы, погружают в состояние созерцательности и непонятного волнения...
Я не заметила, как ко мне подошла худенькая моложавая женщина. Темные, коротко стриженные волосы, светлые глаза, рукопожатие крепкое, мужское. Это была Маргарита Григорьевна Федотова, хранительница музея, кандидат геологоминералогических наук, с которой — еще по телефону — я договорилась о встрече.
— То, что вы рассматриваете, называется эталонной коллекцией,— едва познакомившись, заметила Федотова.— Знаете, что это такое?
— Догадываюсь.
— Подойдем к карте,— предложила Федотова и твердым шагом направилась через весь зал к дальней стене, на которой висела большая карта Кольского полуострова, густо усеянная значками полезных ископаемых.
— Кольский занимает северо-восточную часть Балтийского щита,— Маргарита Григорьевна привычно скользнула указкой по карте,— и известен как своеобразная минералогическая суперпровинция, которой свойственны наряду с обычными многие редкие типы минерализации и редкие минералы. Ферсман говорил, что наш полуостров — это «минералогический рай»...
— А Карамзин называл его «гроб природы»,— вспомнила я.
— Карамзин? Так это же далекая история! — и Маргарита Григорьевна в первый раз дружески улыбнулась.
— А что, изменилась природа Заполярья?
— Природа по-прежнему сурова, но как бы это сказать...— Маргарита Григорьевна сбилась со своего экскурсоводческо-педантичного тона,— эта природа, как выяснилось за последние полвека, удивительно богата. Впрочем, слово «выяснилось» — неточное, безликое. Надо сказать: как геологи выяснили, установили, открыли...
Немногие богатства Кольского полуострова использовались в отдаленном прошлом: самородное серебро с островов Кандалакшской губы да камень-слюда, или мусковит. Добывали еще соль из морской воды, были попытки наладить промышленную добычу свинца, цинка и серебра. Попытки, но не более. Когда во второй половине XIX века вновь обострился интерес к Северу, состоялся ряд экспедиций, оставивших заметный след в науке. Правда, ученые в основном работали в северо-западных и южных районах полуострова или в районе почтового тракта Кола — Кандалакша, внутренние же труднодоступные области оставались неисследованными. Систематическое изучение недр полуострова началось с 1920 года, и связано оно с экспедициями Академии наук и научно-технического отдела Совета народного хозяйства под руководством академика А. Е. Ферсмана. Сохранилась любопытная фотография, мне ее потом показывала Маргарита Григорьевна: теплушка, трое в ватниках варят обед на костре возле железнодорожных путей. Ферсман вспоминал: «Нашу старенькую теплушку то прицепляли, то отцепляли от перегруженных железнодорожных составов, которые с трудом тянули изношенные паровозы. Десять суток мы тащились от Петрограда до Хибин и оттуда отправлялись в горы...» В 1923 году на плато Расвумчорр было найдено целое поле апатитовых глыб... В 1930 году в Хибинских тундрах по инициативе А. Е. Ферсмана была организована горная станция «Тиетта» — предшественница Кольского филиала Академии наук СССР. Сейчас Кольский филиал включает шесть институтов.
Открытие месторождений в Хибинах было началом длинной цепочки геологических открытий на Кольском полуострове. Медно-никелевая руда, найденная в районе Мончегубы; железные руды Оленегорска и Ковдора — самые древние руды на земном шаре, их возраст — 2 миллиарда 700 миллионов лет; слюды Ковдора и Енского района — вермикулит, флогопит, мусковит; кианитовые руды возвышенности Кейвы... Ныне по всему полуострову развернули свои работы геофизики; ведутся поиски нефти на морском шельфе; богатый материал для изучения глубинных земных процессов дала Кольская сверхглубокая скважина.
Сегодня нам кажется, что города Кировск и Апатиты, Мончегорск, Никель, Заполярный, гигантские комбинаты «Североникель», «Печенганикель», «Ковдорслюда», производственное объединение «Апатиты» существовали всегда, и мы не склонны в повседневной жизни вспоминать их историю. Таково, видно, свойство человеческой памяти. Но память музейного работника хранит многое, и не случайно Маргарита Григорьевна, рассказывая об открытиях на Кольском, вспоминает имя Бориса Михайловича Куплетского. Это ему в 1920 году первый советский президент Академии наук и президент Минералогического общества А. П. Карпинский прислал извещение о том, что тот «награждается Почетным отзывом имени А. А. Антипова, заменяющим собою золотую медаль, выданным Российским минералогическим обществом за его труды по исследованию кристаллографии, минералогии и петрографии Хибинских тундр на Кольском полуострове». Называет имена и других сподвижников Ферсмана; рассказывает об академике Александре Васильевиче Сидоренко, бывшем министре геологии СССР, который принимал участие в открытии вермикулита, о докторе геологоминералогических наук Игоре Владимировиче Белькове, который много лет посвятил исследованиям кианитовых руд Кейвы.
— А вот и образцы из открытых месторождений,— говорит Маргарита Григорьевна, подводя меня к одной из витрин.— У нас в музее более девяти тысяч образцов минералов и руд Кольского полуострова,— продолжает она, пока я рассматриваю камни,— и мы все время пополняем наши коллекции.
По голосу Маргариты Григорьевны чувствую, что эталонная коллекция — предмет ее особой гордости, и потому спрашиваю:
— Скажите, а как вы пришли в музей? И почему именно в музей?
Ответ был похож на афоризм:
— Красоте нужна наука...
Потом уже Маргарита Григорьевна объяснила:
— Ведь как? Геологией многие поначалу увлекаются из-за красоты камней. Похоже, и я не была исключением. А потом, когда кончила Миасский геологоразведочный техникум, затем Московский университет, поработала в поле, поняла — красота камней без науки мертва...
Федотова приехала с мужем, тоже геологом, в Апатиты в 1962 году. И сразу же пошла работать в музей. Вероятно, сказалось и свойство натуры («Люблю все систематизировать»,— признавалась Маргарита Григорьевна), а главное, наверно, хотелось поставить дело на широкую, серьезную ногу. Музей, созданный еще в 30-х годах при горной станции «Тиетта», в то время только-только переехал в Апатиты, в новое здание Геологического института — было где развернуться.
Очень много сделала в свое время прежняя хранительница музея Тамара Валентиновна Новохатская. Но геологические работы ширились, и требовалось привести в идеальный порядок прошлое в расчете на будущее. Без эталонной коллекции было не обойтись: это все равно, что работать без справочной библиотеки и каждый раз заново открывать Америку.
Федотова и ее молодая помощница Татьяна Мироновна Писарева, тогда студентка-заочница Ленинградского горного института, с головой погрузились в работу. По-прежнему помогала и Новохатская, которая, будучи уже на пенсии, частенько заглядывала в музей. Федотова выпустила книгу «Кадастр минералов Кольского полуострова», создала «Каталог эталонной минералогической коллекции минералов Кольского полуострова» и вместе с Писаревой составила очень ценный для специалистов справочник «Новые минералы Кольского полуострова».
Говоря об этом справочнике, Маргарита Григорьевна порылась в бумагах на столе и протянула мне тоненькую брошюрку:
— Читать будете потом,— предупредила она.— Сначала посмотрите то, что не увидите нигде. Новые минералы...
Мы подошли к витрине, щедро освещенной солнцем. Я долго вглядывалась в серо-черные невзрачные кусочки минералов, иные были величиной с булавочную головку, и, естественно, не выражала особого восхищения. Как потом выяснилось из пояснений Маргариты Григорьевны, напрасно.
Оказывается, число минералов на нашей планете довольно ограничено и не превышает трех тысяч. Поэтому открытие каждого нового минерала — это значительное событие в науке. С начала века, за восемь с лишним десятилетий, Кольские геологи выявили 135 ранее неизвестных минералов и их разновидностей, причем кривая открытий резко подскочила в последнее время. Так, например, к 1925 году было найдено семь новых минералов, а с 1981 по 1983 год — тридцать один!
— Простите, Маргарита Григорьевна, мой, возможно наивный с точки зрения геолога, вопрос,— не удержалась я.— Но что значит — открыть новый минерал? Как это может быть, что сегодня, когда, казалось бы, все описано, какой-то минерал прошел мимо внимания исследователей? Ведь из минералов состоят горные породы, слагающие земную кору.
— Если говорить коротко,— подумав, начала Федотова,— открытия связаны с совершенствованием техники исследований. У человека как бы во сто крат усилилось зрение... В начале века геолог полагался в основном на химический анализ, а сегодня специалисты пользуются рентгеноструктурным и химическим анализами, электронным зондированием, лазерным локальным спектральным анализом и другими методами. Задача состоит не столько в том, чтобы обнаружить новое, сколько в том, чтобы доказать, что это новое... А для этого нужно исследуемое вещество «прокачать» через все свойства. Только тогда отправляем все данные в национальную Минералогическую комиссию АН СССР по новым минералам, а потом — в Международную минералогическую ассоциацию.
— Скажите, открытие новых минералов — это ведь не самоцель?
— Конечно. Это глубокое изучение состава руд и пород, которое приводит к открытиям новых месторождений. Вот, скажем, после 1961 года был открыт новый минерал гагаринит, а теперь уже обнаружены гагаринитовые руды...
И вновь у меня возник вопрос: как даются имена новым минералам?
Федотова попросила открыть подаренную брошюру, и на первых же страницах я прочитала длинный список названий, из которого без труда можно было понять принципы геологического словотворчества. Мурманит, имандрит, хибинскит, ломоносовит, ферсманит, келдышит, чкаловит, комаровит, лопарит, саамит... По названию мест, где были сделаны первые находки, в честь выдающихся ученых, знаменитых летчиков и космонавтов, по названию народности, населяющей местность, в которой обнаружен минерал, и так далее. Но было еще немало названий, образованных от фамилий первооткрывателей, незнакомых мне. Бесчисленна армия геологов, внесших свой вклад в освоение Кольского полуострова...
В книге отзывов запомнились слова известной летчицы Марины Попович: «Можно было пролетать сто лет и никогда не узнать, как мы богаты». Слова были справедливые. Но стоило нам с Маргаритой Григорьевной покинуть высокие своды института и выйти на улицу, как, увидев знакомые клубы дыма и глотнув пыль, мы заговорили о другой стороне геологических открытий.
— Вы видели отвалы наших комбинатов? — спросила Федотова. И, не дожидаясь ответа, заговорила: — Запасы апатито-нефелиновых руд, конечно, огромны. Но прошло время, когда можно было оставлять без переработки еще богатую рудой породу... На Кольском вообще руды сложные, потому и развивается усиленно у нас химия, однако комплексная переработка — это, к сожалению, еще мечта. А уже пора бы ей превратиться в реальность. Настала пора всерьез думать и о том, чтобы геологические открытия не наносили ущерба окружающей природе...
Мы шли зелеными дворами, через детские площадки с желтым песком, качелями, и по дороге Федотова говорила о том, как беспокоила ее прежде мысль, что город, где так много горняков и геологов, не имел открытого, доступного для всех, а не только для специалистов, музея камня.
— Сейчас мы его создали. Современный, красивый... Здесь постигают азы профессии геолога наши дети.
Когда мы вошли в этот новый музей, первое, что бросилось в глаза, — крупно написанные слова М. В. Ломоносова: «По многим доказательствам заключаю, что и в северных земных недрах пространно и богато царствует натура... искать оных сокровищ некому... а металлы и минералы сами на двор не придут, они требуют глаз и рук к своему поиску».
Лидия Чешкова, г. Апатиты
