Продолжение. Начало в № 8—9.
Ошеломленные делегаты молча передавали друг другу фотографии. Один поднялся и спросил Кимани, могут ли они отправиться к озеру Лгария завтра же, чтобы увидеть все «своими глазами». В ответ на это министр закричал:
— Нет! Это гнусная ложь. Подделка.
Все заговорили разом. Объективы камер метались от делегата к делегату, и я заметил, как Каранджа с улыбочкой наблюдает за Кимани, словно радуясь конфузу своего министра. Кэрби-Смит снова встал и начал говорить что-то об изменившихся условиях. В Серенгети, мол, шла война. Но никто его не слушал, делегаты возбужденно переговаривались между собой. Сэр Эдмунд стучал пепельницей.
— Прошу соблюдать порядок, господа. Предлагаю сделать перерыв. Конференция возобновит работу через четверть часа, в более спокойной атмосфере.
Заскрипели стулья. Репортеры обступили ван Делдена, хватали фотографии, совали их ему и снимали его крупным планом с этими фотографиями в руках. Воцарился ад кромешный, и рядом со мной раздался дрожащий голос Мери Делден:
— Зря он это сделал. Зря повернул дело так, чтобы свалить всю вину на Алекса...— Она умолкла, когда Кимани стал проталкиваться на веранду, неистово сигналя руками охранникам, которые стояли, опершись на свои винтовки.— Боже мой, они загнали его в угол!
И она быстро двинулась через зал, проталкиваясь сквозь толпу. Наконец Мери оказалась рядом с Кэрби-Смитом. Майор разговаривал с сэром Эдмундом, и я видел, как он повернулся и склонил голову, чтобы лучше расслышать то, что говорила ему девушка.
Кен схватил меня за руку.
— Ты можешь достать мне еще пленки? У меня почти кончилась, я не успел снять, как они хватают его...
Но было уже поздно. Кимани тащил за собой капитана. Тот выкрикивал приказания, и охранники сбегались к нему со своих постов вокруг усадьбы. Хлопнул выстрел, сухой как щелчок кнута. Все на миг умолкли. Сначала я подумал, что это палит какой-нибудь воинственный солдат, но теперь и за домами слышались крики: «Ндову! Ндову!» Еще один выстрел, потом визг, и вдруг из-за последнего строения показался какой-то качающийся серый контур. Слон волочил одну ногу, хобот его был задран кверху. Увидев нас, стоявших толпой перед столовой, он остановился. Хобот раскачивался из стороны в сторону, ловя наш запах, огромные уши развевались как паруса.
Внезапно я увидел глаза слона, маленькие, глубоко сидящие в больших впадинах позади вздернутых бивней. Бивни были крупные, но туловище слона состояло, казалось, из одних костей. Я едва успел подумать, что несчастное животное вот-вот сдохнет от голода. Вдруг слон затрубил, и звук этот оборвался на визгливой ноте страха. Потом он вновь двинулся в нашу сторону, голова и хобот раскачивались, словно слон не знал, куда ему повернуть.
Никто не был затоптан лишь потому, что Кэрби-Смит сохранил присутствие духа. Пока мы стояли, словно истуканы, не способные сдвинуться с места от удивления, он бросился вперед, вырвал у одного из охранников винтовку и, оставив нас за спиной, выскочил наперерез слону. Вскинув винтовку к плечу, он сбалансировал ее, положив на затянутую в перчатку руку, выждал мгновение и выстрелил. Серый мешок с костями, даже не вздрогнув, продолжал двигаться вперед. Вдруг колени слона подломились, и он рухнул на грудь: голова поникла, бивни зарылись в землю, оставив в дерне глубокие борозды. Слон замер и медленно завалился на бок.
Солдаты мигом ринулись на него. Они громко вопили, в руках у них были ножи, похожие на атрибуты какого-то колдуна. Другие орудовали штыками. Истосковавшиеся по мясу охранники принялись неистово кромсать тушу. Долговязый капитан тоже был там, и лишь Кэрби-Смиту удалось навести некое подобие порядка. Он криками вызвал тех солдат, которые прежде были следопытами, и добился правильной разделки туши. Затем он созвал делегатов, собрал вокруг себя и показал им левую заднюю ногу слона, на которой был намотан кусок толстой проволоки, врезавшейся в плоть.
— В прежние времена,— сказал Кэрби-Смит,— такими делами занимались браконьеры. Но теперь браконьерства как такового не существует вовсе. Убить животное ныне может кто угодно...— Он замялся, потом торопливо заговорил снова:— Это матерый старый самец, знавший, что такое человек, и не боявшийся ходить сюда на водопой. Вчера ночью он шарил тут по мусорным бакам. Вероятно, это тот самый слон, которого любили фотографировать туристы. Но он угодил ногой в проволочную петлю, прикрепленную к бревну, в старую браконьерскую ловушку, и был обречен на медленную мучительную смерть. Проблему гораздо удобнее решать чисто, с помощью винтовки.
Я увидел растерянную Мери Делден, она рыскала глазами по толпе, и я подошел к ней.
— Где он?
Она покачала головой и нахмурилась. Рот ее превратился в тонкую полоску, в глазах стояли слезы.
— В чем дело? — спросил я. Мери уставилась на меня.
— Неужели ты не понимаешь?
— Что?
— Боже! — выдохнула она.— Я же ему говорила, что вокруг пруда ходит слон, таскающий за собой громадное бревно! Ты не помнишь? Навозник, помет... Дождь смыл следы, но мы слышали визг в ночи, слышали тот звук — как будто что-то волокли... Он воспользовался этим слоном, чтобы пробраться в усадьбу, а теперь с его же помощью улизнул отсюда. Слона пригнали его помощники. Он принес его в жертву, чтобы отвлечь внимание. Боже, всемогущий, какое бессердечие!
Теперь я все понял. Понял не план побега, придуманный ван Делденом, понял другое: люди, сколь бы ни были они преданы делу охраны диких животных, тем не менее используют этих животных в своих целях. Ван Делден — чтобы скрыться. Кэрби-Смит — для поддержания делового предприятия. Кимани — ради упрочения своих политических позиций, а делегаты, что съехались сюда со всех концов света, люди добросовестные и верные делу, находятся здесь потому, что животные — неотъемлемое условие их высокого общественного положения.
— Покуда они будут ломать копья, споря о том, имеют ли люди и животные право вечно жить в состоянии войны, давайте и мы совершим побег,— предложила Мери.
Она схватила меня за руку и, спотыкаясь, побежала вперед. Ослепленная злостью на все человечество, она беззвучно плакала.
Только в воскресенье мы наконец вернулись в Найроби. Понимая, что поездка на участок, отведенный под предполагаемый резерват, разрядит напряженность, которая возникла после утренних событий, Кимани лично потащил делегатов на ближайшее поле битвы — то самое, через которое мы проезжали по пути в Серенгети. Здесь под проливным дождем он прочел нам лекцию о проблемах, созданных армией, которая воюет без коммуникаций, без связи с портовыми городами, и питание ее всецело зависит от запасов на месте...
Дождь шел всю ночь и продолжался в пятницу утром, когда мы втиснулись в мокрые укрытия, чтобы посмотреть, как нам было обещано, на диких животных в районе резервата. У промокших зверей был унылый вид, но к тому времени нас уже так занимали собственные неудобства, что, казалось, никому уже нет особого дела до того, откуда взялся столь представительный набор животных. Как и следовало ожидать, участники конференции проголосовали за план помощи.
В тот же вечер мы уехали.
Места для нас были заказаны в отеле «Норфолк». Он располагался далеко от центра города и был окружен уютным парком. Возможно, поэтому «Норфолк» был единственной гостиницей, открытой для постояльцев: все остальные отдали под армейские казармы или правительственные учреждения. Репортеры провели полночи в очереди к телефонам, но разговоры обрывали при первой же попытке передать материалы, которые можно было расценить в той или иной степени вредные для режима. Упоминать ван Делдена и говорить о его снимках запрещалось.
Нас с Кеном поместили в одну из комнат швейцарского домика. Прежде тут были большие раздвижные окна, выходившие на лужайку, но теперь стекол не осталось, и, когда наступила ночь, тьма словно навалилась на нас.
— Эйб уже вернулся? — спросил я. Сразу же после завтрака тот ушел гулять в центр города. Кен покачал головой.
Теперь, когда мой сценарий обрел некое .подобие формы, я хотел получить ответ на один вопрос. И получил.
— Если ты ищешь Мери Делден, то я ее не видел.
— Она была на ленче?
— Не заметил. Может, закусила бутербродами у себя в номере, как ты.
Тогда я отправился на поиски Эрда Линдстрема, но тот был озабочен только Эйбом.
— Не верю я этому летчику,— твердил он.— Это их парень, наемник. Деньги у него в кармане, и теперь...
— Думаешь, Эйба могли арестовать?
— Не знаю. Эйб достаточно ловок, но в этой сумасшедшей стране всякое возможно.
— Что ты намерен делать? — спросил я.
— На прощание Эйб сказал, чтобы я не волновался и улетал.— Линдстрем пожал плечами и пристроился в хвост толпы, ожидающей отъезда на аэродром.— Не впервой ему меня разыгрывать. Наверное, что-то наклевывается: его аппаратура еще в номере, и я оставил ему маленькую камеру и всю неотснятую пленку. Передай ему, ладно? Надеюсь, он не застрянет тут надолго. То же касается и тебя.
Он повернулся и двинулся следом за остальными к автобусу. Потом все сидели с закрытыми дверцами и ждали; Каранджа привалился к борту автобуса, держа в руках лист бумаги. Рядом стояли двое караульных.
— Из-за чего задержка, мистер Каранджа? — голос сэра Эдмунда звучал мягко. Каранджа не ответил.
— Мистер Каранджа! — повторил сэр Эдмунд командирским тоном, и это возымело действие: Каранджа обернулся.— Я спрашиваю, из-за чего задержка?
— Один американец не присутствует,— ответил Каранджа и крикнул: — Кто-нибудь знает, где есть мистер Финкель, представляющий Си-би-эс, пожалуйста?
В свете огней виднелись белки его бегающих глаз. Вот их взгляд остановился на мне. Каранджа приблизился.
— Вы вместе с мистером Финкелем в усадьбе. Где он теперь?
— Понятия не имею,— ответил я.— Да и мисс Делден тоже исчезла.
— Про мисс Мери я знаю. Это Финкеля я ищу.
— Где она? — потребовал я.— Что сделали с ней ваши люди? Она под арестом?
— Она вам не говорит? — он помялся, потом сказал: — Уехала с майором Кэрби-Смитом.
Я уставился на него.
— С Кэрби-Смитом? Вы уверены? Он кивнул.
— Теперь вы скажите мне, где есть этот человек Финкель?
— Я не знаю.
— Думается,— вмешался сэр Эдмунд,— вы должны отпустить автобус, а уж потом звонить начальству. Возможно, в министерстве знают, где он.
— Для министерства время слишком позднее.
— Тогда позвоните в полицию безопасности, но этих американцев надо отвезти к самолету немедленно, пока я сам не позвонил мистеру Кимани.
Не знаю, что тут сыграло свою роль — то ли имя Кимани, то ли давняя привычка повиноваться, но Каранджа безропотно велел водителю следовать в аэропорт. Те, кто остался, молча смотрели на отъезжающий автобус. Все двинулись к Карандже, его поглотило море встревоженных лиц, посыпались вопросы о рейсах и сроках вылетов.
Каранджу выручил сэр Эдмунд. Он взял его за руку и, подняв откидную доску конторки, провел в расположенный за ней кабинет директора. Когда они вновь вышли оттуда, Каранджа улыбался.
— Теперь все устроено,— объявил он.— Вы все уедете правительственным автобусом в аэропорт в двадцать три часа.
— Все еще беспокоишься за мисс Делден? — спросил .Кен.
Я покачал головой, чувствуя смущение и не понимая толком, какое мне дело до того, что Мери уехала с Кэрби-Смитом.
Во время нашей последней встречи в усадьбе Мери выглядела постаревшей. Я вспомнил ее слова: «Он всегда был таким — безжалостным, эгоистичным. И вечно исчезал в буше. Не было у меня настоящего отца! Как же мне любить такого человека? Я ненавижу его». По лицу ее ручьями текли слезы. Потом она резко отвернулась и ушла в дождь, спотыкаясь, будто слепая.
И теперь она с Кэрби-Смитом, человеком, бывшим полной противоположностью ее отца, охотником-промысловиком. Где она может быть сейчас? У него в доме в Ка-рене?
Я вышел на лужайку. Балкон номера Эйба был хорошо виден. Там, как и во всем остальном доме, было темно. Значит, он не вернулся.
Из комнаты швейцарского домика хлынул свет, показался темный силуэт человека. Лишь мгновение спустя я понял, что это в моей комнате. Человек вылез через разбитое окно на лужайку.
— Это ты, Колин? — раздался голос Эйба.— Кен сказал, что ты где-то тут.
Он говорил легко и спокойно, без тени волнения.
— Где тебя черти носили? Каранджа из-за тебя хотел задержать автобус, но потом сэр Эдмунд...
— Я не полечу с остальными.
— То есть?
— Я остаюсь здесь. И ты тоже... если хочешь. Ну и длинный выдался денек,— пробормотал он, потягивая питье.— Первым делом я заглянул с проверкой в консульство, чтобы узнать, передал ли летчик твою пленку в целости. Оказалось, что да.
Он посмотрел в уличную тьму и потер рукой глаза. У него был усталый вид.
— Меня забрали, когда я выходил из здания.
— Кто забрал, полиция?
— Полиция или армия, не знаю. Они были в цивильном: темные брюки и белые рубахи без ворота. Меня не спрашивали, что я делал в консульстве, просто впихнули в старенький «пежо», тщательно обыскали и повезли в центр города, когда не нашли того, за чем охотились. Но вместо кутузки я очутился на Нгонг-роуд, на первом этаже шикарного ресторана, который снабжается с черного рынка. Это, как выяснилось, был старый клуб «Найроби». Окна выходили на лоджию, и там, на солнышке, восседал Кимани со стаканом в руках.
— Чего он хотел?
— Пленку, разумеется. Кимани. не дурак и догадался, что и как ты снял. К тому времени я уже знал, что это политический динамит. Федерация крепко давит на Штаты, требуя полного дипломатического признания. Они хотят, чтобы тут было не только американское консульство, но и посольство. Вот почему они согласились провести конференцию по диким животным. В конце я заключил с Кимани сделку.— Эйб взглянул на меня и улыбнулся.— Это была самая малая из всех возможных уступок: ленч оказался превосходный, а внизу меня поджидали эти гориллы.
— Что за сделка? — уныло спросил я.
— Ты хочешь попасть на озеро Рудольф, не так ли?
— Да, если бы удалось уговорить ван Делдена взять меня туда. Тебе сказали, где он?
— Они не знают. Ты ведь по-прежнему хочешь отправиться к Рудольфу?
Я покачал головой. Не зная, что «обстряпал» Эйб, я уже боялся этого.
— А денег они тебе не предлагали?
— Разумеется, предлагали. Потому там и присутствовал директор банка. У меня создалось впечатление, что положение Кимани ненадежно. Он хотел заключить со мной прямую денежную сделку через цюрихское представительство банка.
— Почему же ты не взял наличными?
— Пленка-то не моя. Я знал, что тебе хочется поехать на север...
— Сегодня ночью прибудут два транзитных самолета,— сказал я.— И мне хочется только одного: сесть в какой-нибудь из них и убраться отсюда.
Эйб засмеялся.
— Стоило ван Делдену и девушке исчезнуть, и ты уже сдрейфил.
— Значит, тебе известно, где Мери Делден? Кимани сказал?
Эйб кивнул.
— Умная девушка: приклеилась к Кэрби-Смиту.
— Что ты хочешь этим сказать?
— Она знает, где можно достать хороший материал. Засуха, голод, операция по отстрелу... И Кимани хочет, чтобы статья об этом появилась. Спаситель голодающих... В «третьем мире» это политический капитал. Того же хочет и Кэрби-Смит, если, конечно, его действия получат оправдание в статье.
— Вот, значит, в чем дело. Боишься упустить материальчик. Сторговал мою пленку с ван Делденом в Серенгети за возможность присоединиться к Кэрби-Смиту и снять что-нибудь для своей телесети!
Он кивнул головой.
— Выбирать не приходилось.
— Но тебя-то озеро Рудольф не интересует,— сказал я.
— Нет, но оно интересует тебя. Ты скажешь мне, почему?
— Нет.
— Ладно. Но причина, видимо, у тебя есть.
Он на минуту умолк. Глаза его были полуприкрыты, на лице появилось странное грустное выражение.
— Большинство из вас живет, ни во что особенно не веря. Но такие люди, как ван Делден, идут по жизни рука об руку с богом, в уверенности, что появились на свет ради какой-то цели.— Эйб закрыл лицо руками и подался вперед, словно читал молитву.— Ты знаешь, почему ван Делден уехал на Сейшелы?
— Он ушел на покой,— ответил я.— У родных его жены был там дом...
— Чепуха! Не такой он человек, чтобы уходить на покой по собственной воле. Его выгнали из Кении. Выслали.
— Откуда ты знаешь? — спросил я, не ведая, верить ему или нет.
— Из «Нэйшн». Расставшись с Кимани, я просмотрел старые номера. Это произошло примерно за год до войны. Какой-то человек по имени Эндерби исчез в окрестностях Марсабита, на территории, приобретенной ван Делденом под заповедник. Он был белым охотником, вел отлов для зоопарков и парков сафари, специализируясь на слонятах. Они у него дохли в ужасающих количествах, но ему было наплевать. Правительству — тоже. Только ван Делдену было не все равно, и когда Эндерби начал заходить на его землю, ван Делден заявил, что пристрелит его, как только тот пустит в ход ружье и шумовые гранаты на его земле.
— Значит, по-твоему, ван Делден действительно застрелил Эндерби? — Я вспомнил, какой дикий вид был у ван Делдена в Серенгети, вспомнил холодную ярость в его светлых глазах.
Эйб пожал плечами.
— Человек с его моральными принципами и любовью к слонам... Теперь это даже не выглядит как убийство, правда?
Потом он добавил:
— Ван Делден всю жизнь работал со слонами, а тут разведчики сообщают, что стада слонов движутся на север через Метьюз-Рейндж и Ндото.
— Думаешь, он идет на север, а не пробирается к побережью?
Эйб снова пожал плечами.
— Ладно, я ложусь. Завтра, часов в восемь утра, за нами приедет грузовик. Я получил в проводники Каранджу. Если захочешь попасть на север...
— Каранджу?
— Совершенно верно. Я его и не просил. Просто министр сказал, что пришлет к нам Каранджу, который все и устроит.
Эйб прищурился, чтобы разглядеть меня.
— Можешь ехать со мной, можешь не ехать, вольному воля. Мне все равно. Подобно слону, я следую какому-то внутреннему велению. Я и не жду, что ты меня поймешь. Сам-то не понимаю...— Он ухмыльнулся.— Хоть раз в жизни увижу то, что хочу увидеть, сниму то, что хочу снять.
Я вспомнил, что читал про озеро Рудольф в своей выцветшей рукописи. Сухая, покрытая лавой земля, конусы вулканов, свист горячих ветров с Кулала. Стоило ли рисковать жизнью в этой богом забытой стране ради археологических раскопок, поисков каких-то призраков? А тут еще этот Эйб Финкель, будь он неладен! Продать мой фильм о Серенгети за возможность поглазеть на одно-два стада слонов...
Я сидел, расстелив на коленях карту, когда в комнату вошел Кен и объявил, что автобус прибыл.
— Чего сидишь? Собирайся, мы улетаем первым рейсом.
— Я не поеду. Остаюсь здесь,— услышал я собственный голос. Стараясь говорить беспечным тоном, я перечислил все, что Кен мог забрать с собой и что следовало оставить мне: «белью», всю чистую пленку и оставшиеся наличные деньги. Мне было нелегко убедить его, что я не шучу, но в конце концов Кен сказал:
— Что мне сказать Джону?
Я уже почти забыл о Джоне Крэбтри и о Би-би-си. Я вручил Кену исписанные листки сценария.
— Отдай это отпечатать, а потом — Джону, вместе с пленкой. Пусть попробует склепать что-нибудь.
— Когда ты вернешься?
— Откуда я знаю! Скажи, что я работаю над другой темой, не входящей в задание. Как только доберусь до Лондона, тут же повидаюсь с ним.
Кен кивнул.
— Хорошо, скажу,— он пожелал мне удачи и ушел. Дверь закрылась, в комнате сразу стало пусто и мрачно. Я снова остался наедине с книгой Петера ван Делдена и старой картой.
На рассвете меня разбудил резкий крик птиц. Я лежал и смотрел на солнце, которое почти мгновенно стало огненным. Тени сгустились. Мягкости, присущей английскому сельскому пейзажу, здесь не было и в помине: птицы кричали хрипло, трава стояла жесткая, солнце давало не животворное тепло, а устрашающий жар. Часы показывали почти семь. Если Кен успел на первый рейс, то меньше чем через час он сядет в Хитроу. А я до сих пор в Африке и обречен на занятие, к которому жизнь меня никогда не готовила.
Внезапно я почувствовал, что мне все нипочем. Рудольф, северная граница — это новый мир.
Пришел Эйб, веселый как пташка и полный энергии.
— Значит, ты здесь,— на нем были шорты цвета хаки и охотничья куртка. Всю аппаратуру Эйб прихватил с собой. Он улыбался.— Дай, думаю, зайду по дороге на завтрак, проверю. Я буду на террасе.
Через десять минут я вышел на террасу. Теперь, когда делегаты конференции разъехались, тут было почти пусто. Несколько африканцев пили кофе, Эйб сидел за столиком в тени беседки. Он был здесь единственным белым. Ка-ранджа восседал напротив. На нем была линялая синяя рубаха и брюки защитного цвета. На столе лежала расстеленная карта.
— Jambo,— сказал он, когда я опустился на стул рядом с ним.— Вы теперь имейте хороший завтрак, потом мы едем.
— Поговаривают, будто ван Делден угнал «лендровер»,— сказал я.
— В Нароке пропал «лендровер». Никто не берет «ленд-ровер» у армии, только Тембо делает такую вещь.
— А где это Нарок?
— В том-то и дело,— сказал Эйб.— Нарок почти точно к западу отсюда, около пятидесяти миль.— Он развернул карту, чтобы мне было видно, и ткнул в нее пальцем.— Он где-то к северу от усадьбы.
От Нарока на север шла дорога с гаревым покрытием. Она примыкала к шоссе на Томсонз Фоллз и Наньюки, а потом сливалась с автострадой, ведущей дальше на север, в Марсабит.
— Значит, он держит путь не к побережью?
— Нет, если, конечно, это ван Делден.
Видимо, Эйб, подобно мне, чувствовал, что нервы Ка-ранджи на пределе: он быстро перевел разговор на другое.
— Вы не знаете, сколько бензина в том «лендровере»?
— Никто мне не говорит.
— Он мог заправиться в Накуру?
— На бензин нужно разрешение.
— А черный рынок?
— Возможно.
— В Накуру?
Каранджа покачал головой.
— В Накуру полиция караулит этот «лендровер». Во всех городах и на шоссе есть военные патрули. Я думаю, что машина держится маленьких дорог.— Он провел пальцем по тонкой красной линии, убегавшей на север от Нарока, чтобы слиться с сеточкой проселочных дорог к западу от Накуру.
— Может, какой-то фермер продает ему бензин, чтобы доехать до Баринго. Но за озером Баринго...— он покачал головой.
— Ты читал книгу фон Хелена об экспедиции Телеки к озеру Рудольф? — спросил я Эйба. Он покачал головой.— А я читал. Если он не раздобудет бензина, то я не знаю, каким образом ему удастся доехать. Не через Марсабит, конечно, а через горы и пустыню.
— Ты читал. А он тут жил, не забывай. Это его страна.— Эйб отодвинул тарелку и взялся за кофе.— А вы что скажете, Каранджа? Вы знаете этот район.
— Если он не иметь топливо для «лендровера»...— Каранджа умолк, задумчиво наморщив лоб.— Очень плохо сейчас для пешего сафари. Очень сильная засуха, нет воды в Балеза Кулал. И водопой Калама тоже сухой... Может, сейчас есть немного дождя.— Но в его голосе не слышалось убежденности.— Возможно, самбуру не едят всех своих верблюдов. С верблюдами от долины Хорр до Марсабита не больше двух-трех дней.
— А в долине Хорр есть вода? — спросил Эйб.
— Да, на Южном Хорре. Всегда вода на Южном Хорре.
К нашему столику подошел солдат, и Каранджа поднял глаза. Они быстро переговорили о чем-то.
— Автобус здесь,— сообщил Каранджа, доставая из кармана конверт и вручая его мне.— Вы подпишите, пожалуйста, и я оставлю его для мистера Кимани на конторке.
Это было отпечатанное на машинке письмо американскому консулу, дающее ему право вручить министру земель пакет с моей пленкой при условии, что нас отвезут к озеру Рудольф и доставят в целости и сохранности обратно в Найроби. Я взглянул на Эйба, но тот прикуривал, стараясь не смотреть мне в глаза.
Мне не хотелось подписывать, но все делегаты уехали, и время отказов миновало. Я взял ручку и поставил подпись, Каранджа понес конверт к конторке.
— На какое-то мгновение я подумал, что ты дашь задний ход.— Эйб улыбался. По-моему, с облегчением.
— А если бы дал? Он пожал плечами.
— Наверное, тогда мы оба угодили бы в передрягу. Кимани и без того рискует. За тот район, в который мы едем, отвечает армия.
В автобусе было навалено лагерное снаряжение, мешки и картонные коробки, по бортам стояли канистры, а на куче припасов сидели два солдата, сжимая в руках винтовки и почти касаясь головами крыши. Каранджа сел со мной на поперечную скамью, задвинул заднюю дверцу.
Мы проехали через центр Найроби и отправились на северо-восток в Тику, где повсюду росли цитрусовые и джакаранда, цвели ореховые деревья с мыса Доброй Надежды. В отдалении под сенью деревьев стояли дома плантаторов, но они казались старыми и запущенными, краска на верандах облупилась, сады разрослись и были усеяны хижинами и мусором. Повсюду бегали африканские детишки. Транспорта на дороге почти не было, гудрон щерился выбоинами, небрежно засыпанными щебнем, который с грохотом бил по днищу.
За Тикой появилась гора Кения. Ее вершина была похожа на средневековую крепость: черный камень, белые вечные снега и яркая голубизна неба. Незадолго до полудня мы миновали поворот на Ньери.
Эйб посмотрел на горы. Там, на фоне темно-зеленого леса поднимались густые космы дыма. Он кивнул в сторону костров и проплешин на месте сваленных деревьев. Взглянул на Каранджу:
— Почему ваше министерство не положит этому конец? Вы что, совсем не думаете о будущем? Или это все, чему научила вас наша цивилизация — насиловать землю, хватать все, что можно, а завтра — хоть потоп?
Он неотрывно глядел на растерянного Каранджу, потом посмотрел на меня. Уголки его рта приподнялись в слабой улыбке.
— Мир стал более жесток к роду людскому,— печальным тоном произнес он, потом закурил сигарету и надолго замолчал.
Мы были чуть севернее экватора, недалеко от западных склонов горы Кения. Над вершиной ее возникло белое облако.
Мы въехали на подъем и внезапно очутились на краю Района северной границы — широкой бурой равнины, переходящей в пустыню, где высились глыбы красноватого камня, похожие на потрепанные ветром и песком замки. Карта говорила, что мы на высоте 6300 футов; дорога, петляя, уходила вниз с уступов горы Кении в песчаную и каменную бесконечность. Крутились пыльные смерчи, горизонта не было, мертвая страна исчезла в дымке; земля и небо, одинаково белые и непрозрачные, блестели на солнце, а слева от нас виднелись вдали смутные неровные контуры гор, которые высились на самой границе видимости. Это было пугающее, захватывающее зрелище. Эйб подался вперед, и его голос звенел у меня в ухе.
— Земля обетованная! — прокричал он, потом повернулся к Кара ндже.— И вы думаете, что слоны смогут преодолеть это пространство и добраться до гор?
Каранджа закивал.
— Да! Тут не пустыня, как Чалби. Вы смотрите, вы видите деревья вдоль сухой поросли, а они знают, где есть вода.
Мы покатились вниз, в печной жар. Потом свернули к северу, где к шоссе примыкала дорога на Меру. Все вокруг сверкало, плоские верхушки акаций торчали над зеркальным знойным маревом, колючие деревья, казалось, стояли кронами вниз, островки ломкого кустарника словно бы плавали в воде: это был мираж. Вдали подрагивали верхушки гор. Маленький городок Исиоло блестел на солнце гофрированным железом, будто подмигивал. Дорога обошла его стороной, и гудрон сразу кончился. Теперь мы очутились на щебневом покрытии, шум стоял оглушительный, позади нас клубился шлейф пыли. Здесь мы увидели первых живых обитателей саванны. Возле колючего деревца, изогнув шеи и чудаковато глядя на нас, неподвижно стояли два жирафа.
Первым их заметил шофер. Он затормозил и возбужденно закричал, показывая пальцем. Сидевшие сзади солдаты потянулись за винтовками: до жирафов было не более ста ярдов, но, когда мы остановились, они уже галопом бросились наутек. Их движения были скованными, но грациозными и позволяли постоянно держать головы поднятыми.
— Это сетчатые жирафы,— сказал Каранджа тоном туристского гида.— Здесь уже северная разновидность.
Я смотрел за окно с интересом, но больше мы ничего не увидели, за исключением нескольких страусов. Через десять миль мы свернули на проселок, который вел к кучке круглых крытых соломой хижин. Когда-то отсюда начинался резерват Самбуру, теперь здесь был военный пост. Каранджа показал пропуск, и нам взмахом руки разрешили ехать дальше, мимо бронетранспортеров и их экипажей, спавших в тени. Проселок убегал в открытую саванну, на плато, поросшее сухой травой и обрамленное прекрасной рощей акаций; зонтики темнели на фоне огненного неба, вдали синели горы. Дорожное покрытие было разбито в пыль серого цвета, вдалеке над сверкающей травой, казалось, плыли блекло-зеленые армейские палатки; полосатый чулок указателя направления ветра безжизненно поник, а пыль от только что севшего самолета стояла над наспех сделанной посадочной полосой как дымовая завеса. Все было неподвижно.
Шофер притормозил. В тени каких-то кривых деревьев стояли два армейских грузовика. Слышались крики и смех. Остановившись, мы увидели блестящие черные тела, набившиеся в крошечный каменистый пруд.
Позади нас послышался топот ног и раздался голос с ирландским акцентом:
— Неужто туристы?
Это был мешковатый человечек с волосами песочного оттенка и рваным шелковым кашне на шее. Он держал потертый портфель, босые ноги были серыми от грязи.
В глазах Эйба сверкнуло любопытство.
— Должно быть, вы пилот того самолета, который только что приземлился?
Человечек кивнул.
— Как вам нравится наш новый флаг? Милый, правда?
— Золотой слон с бивнями? — Эйб кисло усмехнулся.— Очень подходящая к случаю картинка.
— Стало быть, вы с консервного завода?
— С телевидения,— ответил Эйб.
— Да? Ну, если хотите снять засуху, то к северу отсюда материала для вас вдоволь. Возле высохших колодцев — груды туш домашнего скота,— на обветренном лице пилота появилась улыбка.— Меня зовут Пэт Мерфи.
Мы представились, и Эйб спросил:
— Вы совершаете разведывательные полеты?
— Верно. Я и Билл Мэддокс. Летаем по очереди, наблюдаем за северной границей.
— И докладываете обо всех не предусмотренных властями передвижениях?
— Обо всем: племенах, животных, состоянии колодцев. Это, разумеется, закрытые сведения. Вы сюда за материалом или за снимками?
— Сейчас я ищу Кэрби-Смита.
— Тогда вам не повезло, его тут нет.
— Но это его машины?
— Сам он уехал сегодня утром. Грузовики последуют за ним по его сигналу.
— Вы сегодня утром летали в ту сторону, не так ли? Видели что-нибудь любопытное?
Мерфи замялся и пытливо посмотрел на нас.
— Вы, говорите, с телевидения? Прежде сюда телевизионщики не приезжали, так что вы, наверное, были на конференции по диким животным. Один старожил, Корнелиус ван Делден, я слышал, прорвался на конференцию. Может, расскажете подробнее?
Эйб коротко поведал ему, что там произошло.
— Теперь он скрылся, угнав армейский «лендровер»,— Мерфи помолчал.— Кто же вас интересует, Кэрби-Смит или ван Делден?
— Слоны,— ответил Эйб, и ирландец расхохотался.
— Разумеется. Их вы тоже найдете. Но вы приехали за материалом, а это значит, что вам нужен ван Делден. Я уже давно летаю над бушем. Сафари, нефтеразведчики, правительственные чиновники, кого только я не встречал. Теперь их тут почти не осталось. Я имею в виду белых людей.
— Так вы знаете ван Делдена? Мерфи кивнул.
— Еще бы не знать этого старого черта. Я-то и вез его из Марсабита на юг после истории с Эндерби. Вы об этом слышали?
— Ближе к делу,— сказал Эйб.— Вы видели «лендровер», так?
Мерфи улыбнулся.
— Да, я заметил какой-то «лендровер».
— На проселке, что ведет к Баринго?
— Может, и там. Вчера Билл возил Алекса взглянуть на ущелье Южного Хорра. Поэтому сегодня я летал на запад, вдоль границы Сугуты.
— Там вы его и видели?
— Точно.
Вечер застал нас уже далеко от усадьбы Самбуру, и на ночь мы стали лагерем у подножия Лолокве — огромной лысой горы, возвышавшейся над равниной к северу от развилки на Марал ал и похожей на сахарную голову. Под ее голыми, красными от закатного солнца склонами мы поставили палатку; Каранджа показал нам, как соединять трубки каркаса с холстиной, а водитель тем временем начал собирать дрова. Скворцы с назойливым любопытством разглядывали нас, их оперение матово поблескивало в косых лучах света. Стайки ткачиков шумно покидали свои гнезда и вновь стремительно возвращались в них. Гнезда гроздьями висели среди шипов колючего кустарника подобно маленьким кокосовым орехам.
Когда мы приготовили себе постели под гнилой холстиной, костер уже шумел вовсю, а чай сварился. Сумерки были короткие, тьма навалилась быстро. Лолокве стояла черной глыбой на фоне звезд, тишину нарушало только потрескивание пылающего костра. Все вдруг замерло, смолкло птичье пение.
— Вот О чем я все время мечтал,— прошептал в темноте Эйб.— Тебя не волнует, что ты вот так стоишь лагерем посреди Африки?
— Нет,— ответил я. Но какая-то струнка во мне натянулась, я познал доселе неведомые мне ощущения: слух мой обострился, глаза привыкли к окружающей костер темноте.
С горы дул слабый ветерок, и Каранджа потянул носом воздух. Его черное лицо блестело в мрачных отсветах пламени.
— Я думаю, идет дождь сегодня. Берегитесь скорпионов,— добавил он.— Скорпионы очень плохие.
— А змеи? — спросил я. Он заулыбался.
— Змеи очень плохие тоже. Но скорпионы здесь более плохие, чем змеи.
На ужин была тушенка с кукурузной мукой. Пока мы ели, сидя на корточках вокруг костра, я рассказал Эйбу о книге Петера ван Делдена и о том, почему так стремился попасть к озеру Рудольф.
— Похоже, наши цели не совпадают,— сказал он.— Ты хочешь практической выгоды — подтвердить археологическое открытие и запечатлеть его на пленке. Я же хочу просто-напросто проникнуться Африкой и посмотреть, как слоны решают проблему выживания во враждебном им мире людей.— Он закурил.— Но что касается завтрашнего дня, то тут у нас одни планы, верно? Мы поедем взглянуть на тот «лендровер».
— Да, наверное,— я произнес это в задумчивости, продолжая размышлять об озере Рудольф. У меня появилась возможность попасть туда, и я не хотел, чтобы меня утащили в сторону.— Правда, пилот не сказал, что машина была брошена.
— Он никого не заметил, хотя прошел над ней на бреющем полете.
— Это еще не значит, что между машиной и ван Делденом есть связь.
— Тем больше у нас причин посмотреть на «лендровер».
— А если мы не найдем ван Делдена?
— Тогда у нас остается Кэрби-Смит на Южном Хорре. Наш поход — это путешествие в прошлое, друг мой, и если в конце его я погибну, то погибну как человек, который что-то понял...
— Ради бога! — перебил я его.— Не погибнешь ты.
— Разумеется, нет. Но если вдруг...— Он покачал головой и резко поднялся.— Извини, я слишком много болтаю. Пошел-ка я спать.
Я еще посидел у костра, слушая тишину, потом залег под навес, но не смог уснуть и стал смотреть на громаду Лолокве.
Среди ночи пошел дождь, и я вспомнил рассказы о львах, которые любят укрываться от дождя в палатках сафари, и подобрал ноги, настороженно ловя малейшие шорохи на фоне шума дождя.
Проснулся я с рассветом. Пели птицы. Выглянув из-под рваного холста, я увидел крошечную белоснежную птаху, которая сидела на черном шипе, а в далеком небе, словно крест, парил орел. Дождь кончился, небо прояснилось, и в сером свете бурые тона пустыни посвежели. По мере того как вставало солнце, голые крутые стены Лолокве становились багрово-красными. Водитель подкладывал в огонь сучья, раздувая головешки. Появился Эйб, который шел между колючими деревьями и казался жилистым и крепким в своей одежде защитного цвета. Он склонил голову, разглядывая землю. Я окликнул его, и Эйб сказал:
— Лентяй, самую красоту проспал!
Выпив чаю, мы тут же сняли лагерь, а к половине девятого миновали поворот на Вамбу и, выехав на дорогу, ведущую в Маралал, направились к горам. Дорога была грунтовая, местами мы застревали, а вскоре оказались в густом буше. Горы нависали над нами, а чуть погодя мы встретили и первый помет слонов. Здесь уже была дикая страна. Чуть не доезжая озера Кисима, мы увидели примыкающий к дороге проселок, и Эйб велел водителю свернуть на него.
— Это не есть дорога на Маралал,— сказал Каранджа.
— Все равно поедем по ней.
— Маралал прямо,— упорствовал Каранджа.
— Я знаю, что Маралал прямо,— Эйб держал на коленях раскрытую карту.— Но мне хочется заглянуть на склоны со стороны долины Сугута.
— Долину Сугута мы осмотрим с обзорной площадки выше Маралала. Вы увидите русло, гейзеры, вулканы, все, что пожелаете.
Спор продолжался еще несколько минут. Я не участвовал в нем. Наконец Эйбу пришлось рассказать Карандже про «лендровер». Каранджа внезапно умолк, он сидел со мной впереди, лицо у него было потное, тело напряглось.
— Это плохо,— сказал он.— Они высылают патруль...
— Пилот подошьет рапорт к делу только завтра утром.— Эйб подался вперед и схватил Каранджу за плечо.— Неужели вы допустите, чтобы они схватили его? Вы же работали с ним, были его следопытом!
— Майора Кэрби-Смита вы едете повидать. Вот что вы мне сказали, и вот что я говорю капитану Нгару. Наш пропуск — в Барагон. И еще,— в отчаянии добавил он,— у нас не хватит бензина.
— Сзади восемь канистр.
— То вода.
— В четырех — вода, в четырех других — бензин, так что велите шоферу сворачивать налево,— спокойная уверенность в голосе Эйба, похоже, решила дело. Каранджа быстро заговорил на суахили, и мы свернули на проселок, ведущий обратно, на юго-запад, в долину Олкейу Осера. Всю дорогу мы ехали сквозь густой буш, местами по крутым подъемам и по слякоти, оставшейся после ночного дождя. Через полчаса мы прокололи камеру. Неудивительно: покрышка была почти лысая. Мы ставили запасное колесо и уже затягивали гайки, когда вдалеке раздались два выстрела. Через несколько минут Каранджа вышел из буша, держа в руках связку цесарок. Он бросил птиц в кузов и сказал:
— Пол, если хочешь, можем сварить чаю. Водитель закивал. Его белая рубаха потемнела от пота, на лбу выступила испарина.
— Ладно, мы имеем отдых на чай теперь, потом мы идем находим тот «лендровер».
Очень скоро вода закипела, и водитель начал помешивать заварку с сахаром. Он сел на корточки, и вдруг глаза у него расширились.
— Ndovu!
Сначала я не видел их: буш окутала знойная пелена, свет слепил глаза. Каранджа указал рукой.
— Видите? Слоны, вон они, за тем большим деревом,— голос его дрожал от возбуждения.
Внезапно на округлом склоне горы шевельнулся какой-то серый контур, затем еще один. Я не знаю, сколько там было слонов, я видел их лишь мельком, когда они плавно пересекли просеку в буше.
— Самки,— сказал Каранджа.— Со слонятами.
Слоны перешли проселок возле дальнего поворота, они были похожи на серых призраков и двигались к северу. Внезапно они исчезли, слившись с блестящей серо-зеленой листвой на холмах. Эйб смотрел им вслед неподвижным взглядом.
— Ты видел, Колин? Целое стадо. Кэрби-Смит был прав: там есть слоны.
— Пора трогаться,— сказал я.
— Куда спешить? — Эйб откинулся назад, полуприкрыв глаза.— С самого рассвета все едем и едем.
— Не можем же мы сидеть тут и ждать, не пройдет ли мимо ван Делден,— я потянулся за картой.— Мы приблизительно в пятнадцати милях от того места, где Мэрфи видел брошенный «лендровер». Здесь есть еще один проселок, ведущий прямо в Маралал.
— Разумеется, но это не проезжая дорога, а ван Делдену нужен транспорт. Он далеко от Марсабита. — Эйб сел.— По-моему, ты не совсем понимаешь, что он за человек. Он видел кружащий над ним самолет и знает, что патруль перекроет дорогу.
— Но ведь он не сможет уйти от армейского патруля. Эйб пожал плечами и снова улегся, закрыв глаза. После ночного дождя зной давил, и я тоже почувствовал сонливость.
— Я думаю, мы едем обратно теперь,— сказал заволновавшийся Каранджа.— Когда приходит патруль, они хотят знать, что мы делаем на этой дороге.
— Патруль доберется сюда лишь через несколько часов,— Эйб облокотился о землю и прислушался к свисту какой-то птицы в буше у нас за спиной. Мгновение спустя птица взлетела, мы увидели синюю металлическую вспышку.
— Скворец,— сказал Каранджа.— Что-то его вспугнуло.
Все стихло, как будто буш затаил дыхание и чего-то ждал. И вдруг из подлеска, позади нас, беззвучно вышел ван Делден. С ним был Мукунга, оба держали в руках винтовки. По другую сторону дороги появились Мтоме и какой-то очень прямой симпатичный мужчина, которого я прежде не видел. Каждый нес по брезентовому рюкзаку и полному патронташу, плечи у них были обернуты скатанными одеялами.
— Каранджа.
— Шю, Вуапа,— Каранджа вскочил на ноги и вытаращил глаза.
— Ты пришел искать меня? Каранджа безмолвно кивнул.
— Откуда ты узнал, где я?
— От пилота,— ответил Эйб. Ван Делден взглянул на нас сверху вниз, потом сел рядом со мной, аккуратно уложив на землю винтовку.
— Я ожидал встретить здесь патруль.
— Пилот не обязан сдавать рапорт до утра,— ответил Эйб.—Он решил следовать установленному порядку.
— Разве ему не дали указаний найти «лендровер»?
— Он сказал, что кое-чем вам обязан. Его зовут Мэрфи.
— Пэт Мэрфи? Да, помню. Итак, у нас есть немного времени до прибытия патруля. Значит, вы приехали искать меня. Зачем?
Эйб пожал плечами.
— Толком и сам не знаю. Но у нас есть пропуск до озера Рудольф. Думали, может, вас надо подвезти.
Ван Делден покачал головой.
— Кроме машины, мне ничего не нужно.— Его светлые глаза пытливо оглядели нас.— Пока варится чай, вы, может быть, расскажете мне, каким образом заполучили старый автобус для сафари и пропуск в военную зону? И что тут делает Каранджа?
— Нам его дали в качестве проводника.
Ван Делден рассмеялся все тем же хриплым смехом.
— Вы умеете добиваться своего, мистер Финкель. И что же вы собираетесь снимать?
— Это зависит от вас,— ответил Эйб.— Если мы вас подвезем...
— Нет.
Эйб пожал плечами.
Каранджа подал ван Делдену кружку чаю, и тот, нахмурившись, принялся шумно пить.
— Камеры у вас с собой? Эйб кивнул.
— Вы собираетесь снимать Алекса Кэрби-Смита с его шайкой ученых опустошителей?
— У нас другая цель,— возразил я, но он смотрел на Эйба.
— Как вы убедили Кимани согласиться на это? Когда Эйб объяснил, сердитый взгляд ван Делдена остановился на мне.
— Значит, ради возможности сделать археологическую находку вы продали пленку, которую отсняли вместе со мной? — голос его звучал жестко и беспощадно, взгляд светлых глаз стал почти зловещим.— Мери была права, когда сказала, что вы равнодушны к животным.— Он снова повернулся к Эйбу.— Где теперь Кэрби-Смит?
— В Барагои.
Ван Делден кивнул так, словно иного ответа и не ждал.
— Он возьмет их, когда они будут выходить из ущелья Южного Хорра в полупустыне на севере. Тогда, парень, вам понадобится холодное сердце и крепкий желудок,— он опять смотрел на меня.— Там будут слонята всех возрастов, от новорожденных до двенадцатилеток, с матерями. И всех их будет вести старая слониха, глава рода. Это целая семья.
Алекс собьет их в кучу ревом самолетного мотора или, возможно, погонит «лендроверами» и грузовиками на своих стрелков. В первую очередь застрелят старую мать; одна вспышка оборвет жизненный путь длиной пятьдесят или шестьдесят лет. Все стадо сметут за считанные минуты, всех слоних и всех слонят.— Он опять повернулся к Эйбу.— При таком отстреле никто не останется в живых, и некому будет рассказать о страхе и боли следующей ничего не подозревающей семье, которая идет через горы. Некому предупредить. Это ваша прикованная к экранам аудитория буквально сожрет глазами.— Он сунул свою пустую кружку Карандже и встал.— Я забираю вашу машину.
— А вам не приходит в голову,— тихо сказал Эйб,— что прикованная к экранам публика, возможно, разделит ваши чувства? Что ее вывернет от зрелища такой поголовной резни...
— Резни не будет, если я смогу предотвратить ее,— он что-то сказал Мтоме, и тот принялся извлекать из мини-автобуса наши сумки.— Если даже вы сумеете это снять, неужели вы думаете, что вам позволят вывезти пленку из страны?
— Может быть, и не позволят. Но с вашей помощью можно попытаться вывезти ее тайком.— Эйб тоже встал на ноги.
— Оставайтесь на месте,— ван Делден пошел к автобусу.— Дима,— он взмахом руки велел высокому африканцу садиться в кузов. Мтомте последовал за ним. Мукунга стоял возле дверцы, держа на согнутой руке винтовку.
— Вы совершаете ошибку,— сказал Эйб.— Если мы поедем с вами, то сможем снять все с вашей, так сказать, точки зрения. Это будет великий материал. Я сумею сделать из него нечто стоящее.
— Вы сумеете сделать из него кучу денег. Вы это хотите сказать? Вас, как и Алекса, интересуют не слоны, а одни только деньги.
— Вы не правы.— Эйб шагнул к нему.— Я здесь не ради денег. В чем дело, ван Делден? Я предлагаю вам весь мир в качестве аудитории, есть шанс заставить их понять натуру слонов и все происходящее с ними в Африке.
Но ван Делден покачал головой.
— Я не хочу, чтобы еще кто-то был замешан в том, что я должен сделать... Возьмите свои камеры.— Он залез в машину и выставил кофры на землю возле наших сумок. Я поднялся.
— Вы не можете вот так взять и бросить нас здесь. Мы свернули на этот проселок только потому, что знали, что вы в беде.
— Успокойся,— сказал Эйб.— Через несколько часов здесь будет патруль.
Каранджа обошел машину и начал что-то горячо втолковывать ван Делдену. Казалось, он о чем-то молил. И тут ван Делден сделал нечто странное: он обнял Каранджу за плечи почти любовным жестом. Потом развернул автобус, высунулся из окна и заговорил с Каранджей на суахили. Каранджа закивал головой, его лицо покрылось потом, глаза расширились. Мукунга сел в машину, и автобус тронулся, оставив в воздухе густое облако пыли. Я повернулся к Карандже.
— Что вы ему говорили?
Он покачал головой, не отрывая глаз от пыльного облака.
— Ничего.
— Что вы ему говорили? — упорствовал я.
— Я предложил ему взять меня с собой,— он отвернулся и сердито добавил: — Но он меня не хочет.
— Это не все,— сказал Эйб.— Вы говорили что-то о Кэрби-Смите. Я ясно слышал, как ван Делден произнес имя майора.
— Он просто просил передать кое-что.
— А именно?
Каранджа замялся, потом пожал плечами.
— Я должен сказать ему, что, если он будет убивать слонов, его люди умрут.
— Ван Делден говорил серьезно?
Каранджа уныло кивнул.
— Он всегда говорит серьезно.
Продолжение следует
Перевел с английского А. Шаров
