Ч ерное небо, словно бархатный фон, подчеркивало молочную ослепительность планеты, которая фарфоровым блюдцем улеглась посреди экрана. Неподалеку от блюдца разместилась голубоватая розеточка поменьше, с темными расплывчатыми пятнами, похожими на грубые, мазками написанные цветы.
«Что ждет нас на этих двух планетах?» — в который раз попробовал угадать эколог Игорь Краснов, вглядываясь в приближающиеся диски, которые почему-то назвали по-староиспански: Кайобланко и Кайонегро — Белый Камень и Черный Камень. Игоря вдруг неудержимо потянуло туда, в чужой, незнакомый мир, чтобы немедленно, сейчас же испытать все, что судьба уготовила их экспедиции.
— Боб! — позвал он. — А может, начнем с Кайонегро? Говорят, это планета гор. Сто лет не лазал по скалам.
Пилот Роберт Чекерс не ответил, но поза его красноречиво говорила, что он занят и его лучше не беспокоить с глупостями.
— Так что же, на Кайонегро не полетим? — горестно переспросил Игорь.
— Полетим. Только после Кайобланко.
— Ну, давай хоть туда, — вздохнул Игорь. — Только побыстрее бы...
— Когда намечено, тогда и прилетим.
— Гарантируешь?
— Если меня не будут постоянно отвлекать от дела праздношатающиеся ученые.
Игорь встал, крутнув вращающееся кресло, досадливо махнул рукой и вышел из рубки. Потом постоял в нерешительности, не зная, куда направиться: в лаборатории и вправду дел пока никаких нет, спать еще рано, а из рубки Чекерс его почти что выставил. «Праздношатающийся»! Ничего, сядем на Кайобланко, посмотрим, кто будет работать, а кто — праздно шататься. Да, но делать действительно нечего. «Пойду в салон,— подумал Игорь. — Может, там Надя. Хоть поговорю с нормальным человеком».
Войдя в кают-компанию, Игорь увидел, что не ошибся: Надежда Сереброва, биохимик из его эколаборатории, сидела в мягком плюшевом кресле, уютно поджав под себя ноги, руки скрестив на груди. Голову ее почти полностью скрывал видеошлем, лишь слегка подкрашенные приоткрытые губы выглядывали из-под его матовой полусферы, да упруго выбивалась короткая черная коса.
— Надюша! — позвал Игорь. Девушка не ответила. Игорь подошел к креслу, поднял с ворсистого пола коробку от видеокассеты: «Легенды о майя, ацтеках и инках». Все... От фильма ее теперь не оторвать. Игорь послонялся еще немного по кают-компании, от нечего делать сорвал ромашку в цветочной нише, сунул в коробку из-под «Легенд», улыбнулся и пошел к себе.
Тягость вынужденного безделья для Игоря и Надежды, к их великому облегчению, окончилась наутро.
В 6 часов 23 минуты по бортовому времени Чекерс вывел корабль на орбиту вокруг Кайобланко и отключил ионную тягу. Еще через час сорок закончилась расстыковка — дисколет сбросил с себя в несколько раз превосходящую его по массе ношу, которую весь путь толкал перед собой. Отделившись от грузового прицепа, не только хранящего запас горючего, склады, мастерские, радиоаппаратуру, но и защищавшего корабль от возможных опасностей в открытом космосе, дисколет сразу потерял в автономности и жизнеспособности. Однако груз, почти неощутимый в космическом пространстве, в условиях притяжения, близкого к земному, стал бы непосильной обузой. Да и у автономного дисколета запас надежности для планетарных условий более чем достаточный. Одним коротким ударом двигателей пилот сбросил дисколет с орбиты и начал планирующий спуск. На высоте четырех километров, когда атмосфера стала плотной, купол над центральной частью аппарата раздвинулся, и оттуда появились посаженные на одной оси друг над другом, пропеллеры. Бесшумно завращались в противоположные стороны мощные лопасти, и дисколет сразу же обрел опору и движение.
С этого момента для трех человек, которые до сих пор были лишь членами экипажа, а двое, может быть, даже только пассажирами, с этого момента для них началось выполнение экологической программы. За неделю, которую план исследований отводил на каждую планету, им полагалось совершить на небольшой высоте облет планет и предпринять посадки по усмотрению эколога. Не слишком обширная программа, но их группа была первой, и они должны были лишь составить предварительный обзор, собрать исходные данные для долгосрочной, расширенной научной экспедиции.
Дисколет на малой скорости шел над Кайобланко. Под ним развернулся настоящий океан, спрятавший под своим соленым одеялом две трети всей планеты. Дул легкий ветер, и в изумрудных волнах, вздымающихся будто тугие бока гигантского, тяжело дышащего зверя, загорались льдинками и тут же таяли серебристые завитки. Ничего интересного.
— Пойду проведаю Роберта, — сказала Надежда и вышла из лаборатории. Игорь вдруг подумал, что Чекерс сидит в пилотском кресле, не вставая часов с двух ночи: почему-то, даже при самом мало-мальски сложном маневре, пилоты обязательно дублируют автоматику. А тут надо было произвести торможение, расстыковку, спуск в атмосферу, переход на вертолетный режим... Причем все это время Чекерс сидит один. Устыдившись собственного эгоизма, Игорь включил связь с рубкой.
— Эй, Боб, как ты там? — позвал он и тут же услышал цоканье каблучков: в кабину пилота вошла Надя.
— Да, как ты, Бобби? — повторила его вопрос девушка.
Чекерс обернулся, и Надя увидела, что на его гладком, круглощеком лице, которому большие пухлые губы обыкновенно придавали обиженный, ворчливый вид, проступил пепельного оттенка налет. Глубоко посаженные глаза выпукло оттенили синеватые мешки.
— Спасибо, ничего, — облизнул губы Роберт.
— Как это «ничего»! — ужаснулась Надя. — Да на тебе лица нет. И вообще, ты все эти дни работал как каторжный, а мы с Игорем баклуши били. Отдохнуть тебе надо...
— Вот сядем на первую посадку — отдохну. Сутки буду отсыпаться. А пока... — Роберт извиняюще улыбнулся, — пока я не отказался бы от чашки кофе.
— Это я мигом, — откликнулась Надя.
— Слушай, Боб, — предложил Игорь по интеркому,— чего тебе еще шесть часов ждать посадки? Иди поспи, а я давай поведу. Мне все равно делать нечего. Да ты не волнуйся, — добавил он, почувствовав в молчании пилота сомнение, — тут же море. Тишь да гладь, никаких тебе маневров: знай держи курс и никуда не сворачивай. И потом, я же умею водить такие телеги, как наша...
Это Чекерс знал: как эколог, Краснов обучался вождению малых космических аппаратов. Однако дисколет был кораблем среднего класса, и доверять штурвал непрофессионалу Чекерс никогда бы не стал — в космосе, на ионной тяге... Но на вертолетном ходу управлять дисколетом мог почти всякий обладатель любительских прав, тем более что полет над океаном действительно никакой сложности не представляет. Кроме того, Роберт и впрямь чувствовал себя усталым. Поэтому, оговорив, что Игорь будет идти на высоте ста метров и не быстрее ста километров в час, пилот уступил свое кресло.
Игорь почти физически ощущал, как в океане под ними бурлит, пульсирует жизнь. До обидного жаль было, что бортовыми приборами ничего этого не увидеть: программа экспедиции не предусматривала подводных исследований, и, естественно, лишней аппаратуры — ах, как бы она сейчас пригодилась! — на дисколете не было. Но если океанские работы не запланированы, разве из этого следует, что надо лететь чуть ли не под облаками и даже не пытаться заглянуть в море хотя бы одним глазком?
Искушение оказалось не по силам экологу. Игорь предложил Наде снизиться до десяти метров над поверхностью, и девушка, которой уже наскучил однообразный полет, с радостью его поддержала.
Игорь двинул штурвал.
Море сразу выстелилось под самым брюхом дисколета пенистой кружевной скатертью и помчалось, покатилось назад, поддразнивая молодых ученых блеском рыбьих тел, выпрыгивающих из воды, вопросительными знаками изогнутых щупалец, то здесь, то там возникающих над рябью, бурыми колониями зоопланктона, покрывающими порой сотни квадратных метров, словно выплеснутые в океан чернила...
— Давай зачерпнем пробу, — предложила Надя, и Игорь было приготовился запускать «охотника», но заметил, что на панорамном обзорном экране, до самого горизонта занятом лишь голубым небом и малахитовым морем, появилась черная точка. «Или островок какой, или...» Игорь вжал в приборную панель клавишу, запрашивая бортовую систему. Анализатор беззаботно подмигнул ему дисплеем и сообщил, что прямо по курсу наличествует крупная биомасса, около пятидесяти тонн. Игорь снова посмотрел на экран и сам теперь разглядел, что «биомасса» у них на пути — огромное морское животное, формой напоминающее черепаху.
— Надя, ты ее видишь? — закричал он.
— Вижу, вижу. Такую громадину не захочешь — заметишь. Она же не меньше дисколета. Давай сфотографируем?
— Обязательно. Я тебя проведу прямо над ней.
— А это не опасно? — для очистки совести спросила Надя, уже спешно готовя фотоаппаратуру.
— Не бойся, мы же тащимся на десяти метрах, а черепаха над водой возвышается всего на... — Игорь сверился с прибором, — на два с половиной. Семь метров — зазор.
Краснов чуть сдвинул штурвал, подправляя курс точно на цель — черепаху, плавучим грибом разлегшуюся на поверхности. На грязно-сером панцире уже различались клетки гигантских тусклых пластин. Сбоку панциря в отверстии, похожем на вход в пещеру, угадывалась втянутая голова.
Расстояние между дисколетом и животным даже не сокращалось, оно просто таяло со стремительностью опущенной в кипяток сосульки.
«Что же она голову прячет, боится, что ли, или сниматься стесняется?» — с досадой подумал Игорь, все ближе подлетая к черепахе.
И тут же, будто в ответ на его сожаления, из-под панциря вдруг взметнулся вверх исполинский плоский клюв, составляющий, казалось, всю голову черепахи. За клювом, словно пожарный шланг за наконечником, гофрированным рукавом потянулась морщинистая шея. На вид хрупкая и тощая, по мере приближения дисколета она становилась все толще, мощней. Это было зрелище. И когда Игорь, спохватившись, стряхнул с себя оцепенение, драгоценные мгновенья были уже упущены: чешуйчатые складки шеи вползли в экран, а над фонарем рубки нависла клювастая голова с немигающими прорезями равнодушных глаз.
Все это запечатлелось в мозгу у Краснова яркой и неживой моментальной картиной... Ослепительным фонариком вспыхнула и погасла мысль, что сейчас будет столкновение...
Но, как все настоящие водители, Игорь в критических ситуациях умел инстинктивно, не раздумывая, в доли секунды принимать оптимальные решения.
— Надя, держись! — крикнул Игорь.
Дисколет послушно накренился, завалившись вперед, и на всей скорости вонзился в воду перед самой черепахой. За всплеском падения раздался глухой удар, дисколет тряхнуло, обрывисто тенькнула лопнувшая сталь. Потом закашлялся и заглох вертолетный движок, и наступила тишина. Пуская крошечные яростные пузырьки, по смотровому стеклу расползалась прозрачная влажная голубизна. «Мы тонем», — подумал Игорь. Над рубкой проплыло необъятное костяное брюхо, мелькнули и исчезли два ряда чудовищных когтистых ластов. Снова что-то царапнуло по крыше.
Борясь со скачущими перед глазами искрами — приложился-таки лбом о панель! — Игорь помотал головой.
— Надежда, Роберт! — позвал он. — Вы целы?
— Я цела! — пискнула испуганно Надя. — Иду к тебе.
В динамике, связывающем рубку с каютами, и в частности с каютой, куда пошел поспать Чекерс, послышалось что-то громкое и нечленораздельное. Что именно, Игорь из этой скороговорки не разобрал, но по тону, не предвещающему ничего хорошего, понял, что невредим и пилот.
«Уже неплохо, — подумал Игорь, — все живы и здоровы. А что наша посудина?» Он посмотрел на экран и увидел, что дисколет уже полностью под водой и продолжает, планируя, медленно погружаться. Краснов обеспокоенно включил общий обзор. Внизу начинали вырисовываться расплывчатые очертания дна. Игорь с облегчением вздохнул: хорошо хоть, тут неглубоко...
— Хорошо хоть, тут неглубоко, — вторя его мыслям, произнес у него за плечом Чекерс. Голос у пилота, то ли от волнений, то ли от чего иного, был осипший.
Игорь обернулся. В дверях стояла Надежда, уже успевшая взять себя в руки, но все еще с остатками испуга в округленных глазах, а рядом с ней — Роберт, насупленный, бурлящий негодованием, с красной мятой полосой от подушки на щеке.
Краснов молча поднялся из пилотского кресла; тоже не говоря ни слова, Чекерс занял свое место, положил ладони на штурвал. И вовремя: из синевы туманным силуэтом на экран надвигалась остроконечная подводная скала. Надежда зажмурилась, ожидая катастрофы, но Роберт ловко поколдовал тормозными плоскостями, и дисколет сразу потерял горизонтальную скорость. Он мягко скользнул вдоль скалы вниз и, скрежетнув лапами амортизаторов по дну, остановился. В кабине стало заметно темнее.
Игорь щелкнул выключателем.
— С приездом! — с шутливой беззаботностью начал он, но встретил такой яростный взгляд пилота, что осекся и принялся крутить взад-вперед регулятор освещения.
— Мало тебе одного подвига? Решил теперь и свет испортить? — не выдержав, взорвался Чекерс.
За любимого шефа вступилась Надежда.
— Ну что ты, Бобби! Разве Игорь нарочно...
— Действительно, чего это я! Подумаешь, промашка вышла. Ну, утопил человек нечаянно космический корабль, так что с того?
— Послушай, Роберт, — сказал Игорь, — может, я и растерялся на миг, но все равно другого выхода у меня не было.
— Да какого выхода?! Откуда? Что это за выход такой — топить дисколет?
— А-а, я и забыл: ты ведь ничего не знаешь, — сообразил Игорь и рассказал о встрече с рептилией.
— Рептилия, говоришь. Та-ак... — протянул пилот, вместе с воздухом из легких выдыхая и часть гнева: он уже оценивал ситуацию и пытался представить, как сам бы поступил на месте Краснова. — Ну и везенье... В пустом океане налететь на черепаху. Случайно, значит? Ладно, допустим. Но если ты не успевал обойти ее, зачем надо было нырять, а не спокойно перепрыгнуть?
— Так некуда было прыгать, — объяснил Игорь, — сверху уже голова ее была, над самым фонарем торчала. Не нырни я, мы бы этой Тортилле шею, как пить дать, укоротили. А очень не хотелось. Шейка-то метров десять — шутка ли, черепаха, может, ее всю жизнь растила...
— Погоди, погоди, — остановил вдруг эколога Чекерс. — Какой длины шея была, говоришь?
— Метров десять. А то и двенадцать.
— А голова где торчала? Над фонарем?
— Над ним самым, — с готовностью подтвердил Игорь.
— Но тогда получается, — до шепота снизил голос Чекерс, — что ты вел дисколет на высоте десяти метров над уровнем моря.
— Ну, вел... — с некоторой, не очень большой, долей смущения признал Игорь.
— А кто тебе позволил?! — вновь закипел пилот. — Как ты посмел рисковать всей экспедицией, кораблем, нашими жизнями, в конце концов?!
— Да хватит тебе, — разозлился, в свою очередь, Краснов. — Подумаешь — авария какая! Ничего с нами не случилось.
— Как — ничего? А винты? Пропеллерный люк не закрывается.
— Починю я твои винты, не волнуйся. Собственноручно починю.
— Где, интересно? Уж не под водой ли?
— Могу и под водой. Тут неглубоко. Метров шестьдесят.
— Это чистая случайность, что здесь мелко. А будь тут три-четыре километра... — уже остывая, по инерции продолжал Чекерс. Во время перепалки с экологом он успел просканировать основные узлы и убедился, что никаких серьезных повреждений дисколет не получил.
— Хоть тридцать четыре! Тебе не хуже меня известно, Боб, что дисколет выдерживает практически любое давление, ему все равно откуда стартовать — с орбитальной станции, поверхности планеты или дна морского. Врубай реактивную тягу и газуй.
— Газуй! Быстрый какой. Ты расход горючего на старт в жидкой среде посчитай. А нам еще на Кайонегро лететь.
— Долетим.
— Может, и долетим. Если будет зачем.
— То есть как? — не понял Игорь.
— А так. Запрещается — ваш же брат эколог запретил летать на ионном ходу на планетах. Без пропеллеров, таким образом, нам ни здесь, ни там делать нечего.
— Сказал, починю пропеллеры! — рявкнул Игорь. — Сейчас же. Немедленно.
С хрустом ступая по коралловому дну, Роберт вышел из-под дисколета. Ему пришлось задрать голову, чтобы видеть все действия Краснова. Эколог сидел верхом на пропеллерном кожухе, напоминающем верблюжий горб, и пытался выпрямить ось. Пилоту сразу стало ясно, почему не закрывался вертолетный люк: погнувшись при соприкосновении с черепахой, ось задевала за край кожуха нижним винтом.
— Ну как, получается что-нибудь? — примирительно буркнул Чекерс.
Вместо ответа Игорь протянул рукоять пневмомолотка, помог взобраться наверх.
Хотя работать под водой без привычки выходило куда медленней, чем получилось бы, скажем, в невесомости, однако они довольно быстро подправили ось. Оба винта, и верхний и нижний, пришлось снять — из восьми лопастей уцелело лишь пять, причем одна из них была согнута в буквальном смысле в бараний рог.
— Надежда! — вызвал Игорь. И тут же будто колокольчики рассыпались в шлемофонах: «Да, слушаю, Игорек, ну что там у вас, я уже начала за вас волноваться...»
— С нами-то все в порядке. А вот винты совсем плохи, мы их демонтировали, — сообщил пилот. — Надя, я хочу проверить, закроется ли люк. Будь любезна, нажми на левой панели третью кнопку во втором ряду сверху.
Булькнув воздушными пузырями и пропустив в себя голую, как сухая елка, ось, створки люка сомкнулись. Игорь удовлетворенно погладил линию стыка, почти неразличимую на гладком матовом металле.
— Дело сделано, Боб, — сказал он. — Теперь можно и погулять. Как считаешь?
Чекерс не возражал: не каждый день выпадает побродить под водой на другой планете.
Теперь, когда не было нужды торопиться и думать о ремонте, подводный мир выглядел совсем по-другому, нежели из кабины дисколета. Уже не казалась однообразной, монотонной размытая голубизна воды. Зубчатые скалы, словно горный фон на пастелью написанном альпийском пейзаже, придавали картине морского дна глубину и загадочность. Где-то на пределе видимости, будто призраки, мелькали расплывчатые силуэты; некоторые из них, приблизившись, оказывались обыкновенными, ничем внешне не отличающимися от земных лупоглазыми рыбами. Пятнистыми лентами извивались, стелились по дну плоские длинные водоросли. Сжимали и разжимали бутоны из тугих лепестков-щупалец кокетливые анемоны. И все же достаточно было одного внимательного взгляда, чтобы понять, кто настоящий властитель этого густонаселенного царства. Мир этот, несомненно, принадлежал кораллам. Большие и маленькие; плоские, как резной веер, и неуклюжие, напоминающие громоздкий стол на кривой толстой ноге; щетинистые, как морские ежи, и едва шершавые, с глубокими извилистыми бороздами, похожие на окаменевший мозг; в форме раскидистых оленьих рогов и нежные, словно весенние ольховые побеги, — все эти бесчисленные кораллы покрывали дно, цеплялись за отвесы скал, росли во всех щелях и расщелинах, выглядывали из водорослей.
Неуклюже ступая по хрустящему коралловому ковру, Краснов и Чекерс обошли дисколет. Космический аппарат стоял на твердом грунте в небольшой седловинке между подводных скал. Игорю место их посадки очень напоминало классический коралловый атолл, с той, правда, разницей, что в Тихом океане верхняя кромка рифов обычно выходит к поверхности, а не прячется на глубине. Перед дисколетом стоял крутой тупоконечный утес, похожий на поломанный зуб. Да, подумал Игорь, если бы они в этот утес воткнулись, были бы проблемы. А так — все обошлось. Не считая поломанных пропеллеров, конечно, но это не самое страшное: пусть они временно лишились вертолетного хода, на орбите в прицепе есть запасные винты. А ионный двигатель легко поднимет дисколет с любой глубины.
— Слазаем? — Игорь мотнул головой в сторону утеса. Чекерс смерил скалу взглядом: она казалась высотой метров сорок — сорок пять, с поправкой на аберрацию — не больше тридцати. Невысоко, но лезть туда не имеет совершенно никакого смысла — нет ни приборов для исследования, ни хотя бы фотоаппарата. Даже ландшафтом с высоты не полюбуешься — не та видимость... Но спорить с Красновым не хотелось, и пилот согласился.
Карабкаться на скалу оказалось удивительно удобно. Достаточно было оттолкнуться ногой о самый незначительный выступ, как тело взмывало вверх, и сразу на метр ближе становилась поверхность моря, такая непривычная, если смотреть на нее не с воздуха, а со дна, — мягкий перламутровый купол, покачивающийся где-то высоко над головой.
Немного ниже вершины они остановились и уселись на округлый уступ, который словно специально вырубили в скале и превратили в скамейку нр смотровой площадке. На этой глубине было значительно светлее, солнце здесь не висело робким рассеянным туманом, а хозяйничало наравне с океанскими течениями, запуская в воду яркие стрелы света, рассыпая разноцветными блестками вокруг утеса хороводы рыбьей мелочи, подпитывая сочно-розовой краской коралловые кусты.
Сидеть на подводной скамейке было хорошо и покойно, даже лучше, чем в невесомости: не беспокоило полное отсутствие силы тяжести.
— Да, Боб, я знаю, что виноват, — обратился к Чекерсу Игорь. — Нельзя было спускаться к самой поверхности. Но кто мог предположить... — Эколог оторвал от скалы крупную оранжевую ракушку, похожую на приоткрытый медальон. Потеряв под собой привычную каменную опору, короткая толстая «нога» моллюски испуганно спряталась в свой домик и захлопнула створки-ставни. — Если б ты видел ту черепаху, Боб. Монстр, настоящий монстр. Размером не меньше нашего дисколета. А шея! По сравнению с ней у нашего жирафа голова растет прямо от плеч. Ох, чувствую, ждут нас еще сюрпризы на Кайобланко...
— Накаркал... — не скрывая беспокойства, сказал Чекерс, тронув эколога за рукав.
Из глубины всплывала тяжелая, массивная тень. Поднявшись до уровня, где сидели люди, она остановилась чуть поодаль напротив, словно специально давая себя как следует разглядеть. Это была двухметровая, толстая, как бревно, рыбина на редкость мягкого, нежного цвета: от спины до черных ромбиков боковой линии серебристо-розовая и с оранжево-желтым, в алых плавниках, брюхом. Мелко подрагивал узкий налимий хвост. Вытянутая, как у барракуды, утиная морда заканчивалась длинной полуоткрытой пастью, в которой отнюдь не миролюбиво загибались назад редкие собачьи клыки. Крохотные круглые глазки взирали вокруг тускло и вяло, как будто давая понять всем, кто здесь хозяин.
Показное ли равнодушие незваной гостьи, охотничий ли азарт и голод помешали менее крупным рыбам вовремя почувствовать близкую опасность. Одна из довольно больших рыб, позабыв всякую осторожность, бросилась за мальком, и в долю мгновенья с барракуды слетело ее напускное безразличие. Бросок, короткое движение зубастых челюстей, и вниз, выбрасывая из перекушенных артерий струйки бурой крови, пошел мясистый хвост — все, что осталось от двухкилограммового окуня. Встрепенувшись всем телом, словно в судороге, барракуда заглотала добычу, нырнула за планирующим ко дну хвостом, добрала его и не спеша двинулась в сторону людей.
— Похоже, нам намекают, что пора возвращаться домой, — констатировал Игорь.
— Да, пойдем. — Не вставая, Роберт отжался от импровизированной скамьи. — И на всякий случай давай не рассыпаться и держаться спиной ближе к скале. — Он толкнулся и плавно пошел ногами вниз вдоль каменной стены.
Краснов последовал за ним, не сводя восхищенного и в то же время уважительного взгляда с хищницы.
— Каков экземпляр! Как считаешь, скафандр ее зубы выдержит?
— Лучше не пробовать. Наш костюм рассчитан все-таки на космические опасности — радиацию, температурные колебания, перепады давления. А не зубы барракуд. Стой! — вдруг предупреждающе крикнул Чекерс: ему показалось, что барракуда собирается вклиниться в пространство между экологом и утесом. — Немедленно прижмись к скале, не пускай ее со спины...
Так, соприкасаясь плечами и едва не задевая камня спинами, они опустились. Барракуда проводила их до самого дна, то отплывая в сторону, то с угрожающим видом приближаясь. Только когда, почувствовав под ногами твердую опору, Игорь с силой топнул по коралловому отростку, испуганная треском рыбина сделала неуловимое движение своим налимьим хвостом и растворилась в синеве.
— Куда же ты, красавица! — крикнул ей вдогонку Игорь. На что-либо более остроумное он в этой ситуации не нашелся: клыки с палец длиной плохо отражаются на чувстве юмора. Он посмотрел на пилота и увидел, что тот облизывает пересохшие губы.
«Он все же неплохой парень, — подумал Игорь. — Струхнул слегка, но не растерялся. И даже сориентировался, успел сообразить, что надо держаться скалы. Или — опыт?!»
Чекерс, ощутив на себе взгляд эколога, по-своему истолковал его и, словно оправдываясь, сказал:
— С академии не был под водой. Да и там... координацию только отрабатывали.
— О чем ты, Боб, ты же молодец. Дома я увлекался подводным плаванием, подводной охотой в основном. Но ты сегодня вел себя куда профессиональней меня.
Чекерс смущенно махнул рукой и, ссутулившись, пошагал под днище дисколета.
Подождав, пока пилот поднимется в шлюз, Игорь полез было за ним, но на полпути что-то вспомнил и спрыгнул с лестницы обратно.
— Ты куда? — обеспокоенно спросил Чекерс.
— Сейчас! Надежде захвачу сувенирчик...
Игорь оглядел дно. Повсюду вокруг дисколета дно было усеяно обломками кораллов — результат посадки и их сегодняшних хождений. Но то, что валялось, не казалось Игорю достаточно презентабельным. Для подарка надо бы что-нибудь получше... И тут, рядом с амортизаторной лапой, он заметил великолепные «оленьи рога» — изящный прямой ствол, длинные и тонкие побеги-отростки. «Хороши!» Игорь наклонился, потянулся к коралловой ветви, чтобы ее отломить, нажал на нее.
И в этот самый миг случилось нечто непонятное.
Вода будто уплотнилась тысячекратно, стала ватной и тем не менее мощной хваткой обжала ему руку от плеча до кончиков пальцев, и не было возможности ни повернуть ее, ни согнуть в суставе, ни хотя бы шевельнуть мышцей.
Ощущение длилось какую-то долю мгновенья, его как будто и не было, но, когда оно прошло, Игорь еще некоторое время стоял, замерев с вытянутой рукой, не рискуя пошелохнуться. Что это, нападение? Нет, непохоже, кругом пустынно, только рыбья мелочь пасется в коралловых клумбах. Или местный водяной проказничает — подшутил над пришельцем... Показалось, решил Игорь. Или просто устал за сегодня. Надо отдохнуть.
Игорь поднял разлапистую каменную ветку и пошел к люку.
За стеклом, на вид таким непрочным и все же способным выдержать любые мыслимые воздействия, чернела чужая, инопланетная вода. Она была как мрак, как бесконечная космическая ночь, и звездочки светящихся микроорганизмов лишь усиливали сходство. «А что, если разбудить эту ночь?» — подумал Игорь.
— Подойди сюда, — позвал он Надю. Девушка заглянула в окно и поежилась, словно на нее дохнуло холодом. Игорь открыл небольшую дверцу над нижним краем окна, выдвинул оттуда миниатюрный штурвал, оканчивающийся не привычной баранкой, а мягким шаром-набалдашником.
— Смотри, — сказал Игорь и сжал рукоятку. И тут же в темноте вытянулся длинный белый хвост: у корпуса дисколета, в начале, — упругий, резко очерченный и пушистый, рассыпчатый — в конце, метрах в пятидесяти за окном. Игорь шевельнул штурвал — хвост наклонился, повис в чернильной воде, зацепился за скалу. Будто солнечное пятно, заплутав в океане, присело на утес отдохнуть и высветило вдруг из подводной скалы стократ усиленную радугу, разбрызгало неправдоподобно яркие краски там, где в самую солнечную погоду царит ровный зеленоватый сумрак. Камни, за пятидесятиметровым водяным фильтром не знавшие даже собственного цвета, засветились под лучом прожектора, как огни на новогодней елке...
Игорь двинул прожектор ниже. Луч скользнул с утеса, снова повис в воде, упал на дно — и опять под ним будто взорвалась палитра какого-то сумасшедшего художника. А на подводной скале, вернувшейся во мрак, продолжали цветными свечками люминесцировать кораллы, словно ворча на нескромный прожектор, бесцеремонно нарушивший их сон.
И эколог Краснов, улыбнувшись, как пером по бумаге, повел лучом по склону. «На-д-е-ж-д-а», — зажглись на скале метровые радужные буквы. Игорь выключил прожектор, но буквы продолжали гореть, и в этом фантастическом зрелище было даже что-то нереальное...
— Неужели можно просто так улететь? Ничего не предприняв, не полюбопытствовав, — взять и оставить это? — спросил Игорь.
Как завороженная Надя смотрела на затухающие огоньки, на собственное имя, написанное на подводном утесе за миллионы километров от родного мира, и была готова согласиться с каждым словом, произнесенным сейчас Игорем.
Будильник прозвонил в пять и сразу завертел Краснова в круговороте дел, запланированных на утро. Сегодня была его очередь дежурить на кухне. Игорь не стал мудрить, быстро приготовил яичницу и поспешил в кают-компанию.
Надежда и Роберт уже сидели за столом и о чем-то спорили.
— Привет! — поздоровался Игорь.
Чекерс сдержанно кивнул.
— Доброе утро, Игорек, чем нас сегодня потчуешь? — Надя привстала, заглянула в поднос. — О, яичница по...
— Глазунья а-ля субмарин. По каким проблемам прения?
— Да вот решаем, кому выходить сегодня, а кому сидеть в дисколете.
— Ну-ну... Так какие же мнения? — расставляя завтрак, поинтересовался Игорь. — В частности, что будем делать с экологом Красновым, где ему отведено место — на борту или за таковым?
— С тобой все просто, — засмеялась Надя. — Но кто пойдет вторым? Вот в чем вопрос.
— Вопрос, я думаю, ясен, — не допускающим возражений тоном произнес Чекерс, намазывая на хлеб масло. — Под водой тут слишком опасно, чтобы посылать женщину.
— При чем здесь женщина-мужчина! — возмутилась Надя.— Ни одна барракуда, если она голодная, не станет выяснять, кто какого пола. И потом, не забывай, Бобби, ты вчера уже плавал.
— А теперь послушайте меня, ибо с этого момента я приступаю к своим непосредственным обязанностям руководителя экспедиции, — вмешался в спор Игорь. — Сегодня под воду будет второй — и последний — выход. Такой случай требует максимальной научной отдачи, и потому пойдут люди, обремененные багажом специальных научных знаний: эколог, то есть я, и биохимик, то есть Сереброва. Чекерс останется на борту и, если все пройдет гладко, встретит нас чаем.
— Но погоди, а как же... — попробовал протестовать пилот.
— Если и ты хочешь вспомнить барракуду, Боб, то я отладил станнер, им теперь можно стрелять под водой.
— Нет, а...
— ...А потом, Надя права: ты уже выходил вчера. Будь джентльменом, Боб, пропусти даму, не толкаясь...
— Надя! — раздался в шлеме голос Игоря. — Ты не заснула?
— Ой, извини, задумалась,— виновато отозвалась девушка. — Тут так похоже на земной океан.
— Вот и снимай больше... Гляди, какая симпатяга! — Игорь указал на остроносую змеиную головку, выглядывающую из-под камня. Вдоль узкой челюсти и между злых рубинчиков глаз, украшая зубастую мордочку, колыхалась темная бахрома.
Надя подплыла ближе, почти вплотную. Приложила к плечу похожую на толстоствольное ружье записывающую камеру. И на пленку устройства сверхчувствительных датчиков потекли аудио-, видео-, магнито-, спектро- и прочие данные о снимаемом объекте, которые специальный компьютер позже сравнит с другой накопленной информацией и сделает заключения, позволяющие понять чужепланетный организм так же хорошо, как обыкновенного дождевого червя, — учебное пособие тысяч биологов десятков веков.
— Знаешь, Игорь, — сказала Надя, — она мне напоминает мурену.
— Похоже, — согласился Игорь. — А эта кого напоминает?
— Где? — встрепенулась Надя.
— Впереди, слева.
Надя посмотрела, куда показывал Игорь, и увидела тощую, полупрозрачную, как рисовая лапша, рыбу с несуразно большой головой. Рыба висела в воде вертикально, будто полиэтиленовый галстук на невидимом гвоздике, и лениво шевелила широкими перепончатыми плавниками.
— Достанешь отсюда? — спросил Игорь.
Надя прикинула расстояние: до «лапши» оставалось не менее восьми метров.
— Нет, — ответила она, — для инфрапараметров далековато.
— Тогда подплыви поближе, только аккуратно.
Рыба, не меняя «галстучной» позы, попятилась назад, предусмотрительно избегая слишком близкого знакомства. Надя прибавила скорости. И, уже всерьез испугавшись, рыба приняла-таки горизонтальное положение, превратилась в прозрачную извивающуюся синусоиду и скрылась в камнях.
— Ну, что там? — нетерпеливо спросил Игорь.
— Сейчас... — Надя включила подсветку на камере, и белый луч, перечеркнув темноту, уперся в неровную каменную стену напротив. — Ой, до чего же здорово! Тут целый грот небольшой — метра три в длину, около метра в высоту.
— За камнями там ничего опасного не притаилось?
— Нет. Все просматривается. Чудовищ пока не видно. Но живности полно, как в аквариуме. Крупнее всех наша приятельница, рыба-«лапша». Забилась в дальний угол и машет на меня плавниками. Гонит, наверное. Уйду, уйду, потерпи немного. Я только сфотографирую.
— Надежда! — с шутливой суровостью оборвал ее Игорь. — Не заигрывай с аборигенами! Лучше информируй, что ты видишь.
— Представляешь, шеф, тут кораллы anthozoa, веточками, как на дне, но совсем тонкие.
— Странно, — удивился Игорь, — кораллы — ив пещере, в полной темноте. Ну ладно, с этим дома разберемся. Вылезай. У нас еще немало дел впереди.
Они двинулись дальше, поминутно останавливаясь, чтобы запечатлеть очередного экзотического обитателя моря, полюбоваться необычной водорослью, рассмотреть причудливый коралл. Они плыли безо всякого направления, не стараясь ориентироваться — кольцевая форма подводного скалистого островка-атолла, куда совершил вынужденную посадку дисколет, не позволяла сбиться с пути и заблудиться.
Медленно шевеля ластами, Игорь и Надя парили над дном, похожим на по-восточному затейливый ковер, переговаривались, шутили и не испытывали ни малейшего беспокойства: оба знали, что космический корабль, хоть его и не видно, совсем рядом и за его стенами можно в считанные минуты укрыться от любых опасностей.
Поэтому, когда краем глаза Игорь заметил проскользнувшую в синеве крупную тень, он не слишком встревожился. Однако, памятуя о пережитом накануне приключении, по примеру Роберта предложил Наде держаться поближе к скалам.
— А что это было? — настороженно спросила девушка.
— Не знаю, не разглядел. Но...
— Что «но»?
— ...Похоже, сейчас состоится повторная демонстрация...
И в самом деле, тень снова появилась в поле зрения, но на этот раз не исчезла, а приблизилась, и во флегматичном щучьем силуэте Игорь узнал вчерашнюю барракуду. «Хотя с чего я взял, что вчерашняя? — мелькнуло в голове у Игоря. — Вряд ли она здесь одна-единственная». Он прислонился спиной к камням рядом с Надей.
— Надюшка,— слишком уж спокойным голосом сказал Игорь, — Ты, если она решит покружить вокруг нас, давай-ка ее поснимай. А я на всякий случай подстрахую...
Надя решительно вскинула камеру, нацелилась на барракуду, которая уже плыла прямо на них. Испугавшись резкого движения, хищница круто взмыла вверх, выполнила подводное сальто с разворотом и отвернула назад, к границе видимости.
— Если она сунется еще раз, — пообещал Игорь, — я ее прикончу.
— Обожди! — Надя раскраснелась, глаза ее азартно блестели. — Все-таки я снимала далековато, многие параметры могут не выйти.
— И что ты предлагаешь?
— Пусть подойдет поближе.
Словно поняв приглашение, барракуда опять устремилась к ним. И опять, но теперь уже вдвое ближе, ушла в сторону. Сверкнуло жирное желтое брюхо.
— Успела? — спросил Игорь.
— Успела, — подтвердила Надя, но камеру не опустила: барракуда снова шла в атаку.
Первый выстрел Краснов сделал, когда до барракуды оставалось метров пять. Тоненькая серебряная цепочка потянулась от дула станнера к рыбине, ткнулась в крутой угрюмый лоб.
В освоенной человечеством вселенной нет такого живого существа, которое устояло бы против парализующего действия стан-иглы. Ей не надо пробивать плоть — стоит ей чуть коснуться кожи, и микрокомпьютер, к этому моменту уже успев проделать необходимые расчеты, дает биомагнитный импульс. Один-единственный, короткий, бесшумный — и любое животное падает бездыханным. В девяноста девяти случаях из ста из стан-паралича выйти не удается, животное гибнет, и поэтому станнерами снабжаются лишь специальные экспедиции, да и те имеют право применять их лишь в исключительных обстоятельствах.
У Краснова была возможность лично убедиться, как безотказно действует станнер на взбесившегося канадского волка, дракона-трекаба на планете Фаргола или песчаного подкопщика в пустынях Ас-Сафиры. Однако проклятая барракуда, казалось, даже не почувствовала укола. Она продолжала надвигаться, отвесив нижнюю челюсть и обнажив клыки.
Игорь успел выстрелить еще дважды, потом приплюснутая морда возникла перед самым шлемом. Все вскипело, слилось в один отчаянный ком: открытая пасть с ребристым зубастым небом, твердый как камень бок, в который он уперся стволом, визг Нади, удар похожего на широкий ремень с бахромой хвоста, от которого загудело в ушах... Потом барракуда повернулась и опять исчезла в синей непроглядной туче.
Шум в ушах не проходил, но начал распадаться на какие-то осмысленные интервалы, и до Игоря дошло, что это голос Чекерса.
— Что с вами?! — кричал пилот. — Игорь, Надюша, отвечайте!
Игорь посмотрел на Надю, боясь увидеть что-нибудь страшное, но девушка была невредима. Она стояла, закрыв лицо руками. На коралловом сучке у ее ног повисла оброненная камера. На титановом корпусе поблескивали свежие глубокие царапины.
«Хватила за объектив, — отметил Игорь. — Удачно. Для нас. Но почему, почему не сработал станнер? Хотя какая сейчас разница почему. Факт — защищаться нечем. На прочность скафандров тоже надежда слабая...»
— Боб, — позвал Игорь. — Плохо дело, похоже. Станнер не подействовал. Мы целы, но еще одна атака — и я не знаю...
Барракуда снова шла на них.
Игорь шагнул вперед, заслонил девушку, поднял перед собой станнер, держа его обеими руками. Игорь видел лишь единственный шанс и, каким бы слабым он ни был, собирался его использовать.
Подпустив барракуду почти вплотную, засунув ствол станнера в хищную пасть, Игорь выпустил в темно-алую дыру глотки одну за одной три стан-иглы. И в то же мгновение барракуда замерла, застыла, превратилась в каменное изваяние.
— Уф-ф, — выдохнул Игорь. И сразу ощутил, что все тело, каждая мышца подергивается противной мелкой дрожью нервного перенапряжения. Он поднял руку, чтобы вытереть пот со лба, потом вспомнил, что в скафандре.
— Все, Наденька, не бойся, — повернулся он к девушке. — Отохотилась рыбка, не по зубам ей станнер все-таки оказался. Слышишь, Боб, готова барракуда! Встречай нас, как договорились.
— Ну, Краснов, я тебе устрою встречу! — с облегчением и угрозой пообещал Чекерс и отключился от связи.
Надя отняла ладони от стекла шлема. На ее побледневшее лицо постепенно стала возвращаться краска. Она подумала, что только что впервые в жизни ей угрожала смертельная опасность — не абстрактный, не осязаемый риск вообще, а в виде реальной угрозы, облаченной в хищную плоть и кровь.
— Где она? — еле слышно спросила девушка.
Игорь, все еще стоящий перед Надей, отступил в сторону:
— Вот, можешь погладить...
Барракуда была совсем рядом, она словно закостенела, сохранив при этом позу, в которой находилась в момент атаки: круто изогнутый хвост, одним движением готовый послать тело в решающий бросок, алчно растопыренные плавники и жабры, широко распахнутая пасть... Однако что-то в ее положении было неестественно — что-то такое, что сразу бросается в глаза и в то же время настойчиво ускользает от понимания. Игорь уже заметил эту неестественность, но приписал ее действию станнера — то, что в жизни, в движении красиво и гармонично, в статике, парализованное оружием, может казаться искусственным, даже безобразным. И тут Надя спросила:
— А почему она висит?
Краснов понял наконец, что было неестественного в барракуде: она не тонула! Вместо того чтобы опуститься на дно, как и положено неподвижному телу, которое тяжелее воды, или вместо того чтобы всплыть на поверхность, если она — чего не бывает! — легче воды, рыбина замерла точно на том уровне и месте, где застал ее выстрел. Но зависнуть так, между «небом и землей», она может только в одном случае — если у нее нулевая плавучесть. А это практически невозможно. Игорь шагнул к парализованной хищнице, недоуменно присматриваясь, и вдруг увидел, что в красных бусинах глаз горит злобный, яростный огонь — не мертвый, застывший, а живой. «Ничего себе живучесть», — удивился эколог и потянулся, чтобы потрогать темный шершавый бок, но в нескольких миллиметрах от бугристой шкуры барракуды его пальцы остановила невидимая преграда.
Это было так неожиданно, что Краснов отпрянул. Потом схватил Надю за локоть:
— Все. Быстро возвращаемся. Немедленно.
— Но что случилось?
— Не спрашивай, дома расскажу.
Надю, еще не полностью оправившуюся от недавнего испуга, долго уговаривать не пришлось, и, что есть мочи работая ластами, они устремились к дисколету и через две минуты уже очутились у шлюза.
За этот короткий подводный спринт они только один раз обернулись — и как раз вовремя, чтобы увидеть, как барракуда распрямилась, освободившись от сковавших ее чар, и, насмерть перепуганная, бросилась в противоположную сторону.
Окончание следует
Григорий Темкин | Рисунок А. Гусева
