Всякому человеку с детства известно, что «каждый охотник желает знать…». Да-да, речь о последовательности цветов в спектре белого света. О том, что белый цвет на самом деле не является чистым, догадывались ещё средневековые оптики. Роберт Бойль (, 1627–1691) подозревал, что первичных цветов всего четыре, а может быть — даже три: по крайней мере, всего четырьмя красками обходились в типографиях его времени. Ему очень хотелось найти три первичных, но из этого ничего не получалось. Ту же задачку попытался решить Исаак Ньютон (, 1643–1727), и быстренько обнаружил, что первичных цветов не три и даже не четыре, а семь. Впрочем… а почему именно семь? С помощью призмы и линз, которыми пользовался великий создатель «математической философии природы», получается непрерывная гамма цветов, переливающихся от черного к… снова черному. Иногда говорят, что Ньютон разделил её на семь частей исключительно в силу своего суеверия. Это не совсем так: Ньютон увидел аналогию с музыкальной гаммой, в который тоже звуки непрерывно перетекают один в другой, но в которой человеческий слух выделяет семь ступеней. И так же как в музыке, ступени цветовой гаммы складываются в лестницу, ведущую к гармонии.
