14–15 декабря в Москве , в здании президиума Российской академии наук на Ленинском проспекте состоялось традиционное зимнее Общее собрание Академии. Всю предыдущую неделю в прессе разгорался скандал, вызванный публикацией в газете журналистского расследования возможных злоупотреблений при снабжении академических учреждений дорогостоящим научным оборудованием. Есть все основания заподозрить самое высокое академическое начальство в том, что секвенатор, вполне доступный по цене в 7 млн рублей, приобретается за 23 млн рублей. На что расходуется разница — неизвестно, но вряд ли в общих интересах. Подозрения родились не вчера, и они, очевидно, достаточно серьезны, коль скоро президиум РАН счел необходимым выложить на своем сайте Александра Некипелова, данные в марте этого года газете «Ведомости». Вопросы по большей части касались именно этих злоупотреблений, а ответы удовлетворили далеко не всех.
На Общем собрании об этом не говорили. В доме висельника не принято говорить о веревке . Если не говорить — беда может обойти стороной. Потеря лица может казаться хуже потери остатков морального авторитета, лишения доверия не только рядовых научных сотрудников, но и государственных чиновников, направляющих финансовые потоки в обход Академии.
Основной пункт повестки дня — торжества, посвященные 50-летию создания первого лазера . Во всем мире вспоминают про первый действующий лазер американского физика Теодора Маймана (, 1927–2007), ну, а для России , конечно, гораздо знаменательнее предшествующие события — открытие теоретических основ работы лазера и мазера, за которые советские физики (1916–2002) и (1922–2001) вместе с американцем Чарльзом Таунсом () получили в 1964 году Нобелевскую премию . «Нобелевками», как известно, ни СССР, ни тем более Россия не избалованы, поэтому, конечно, обо всех этих достижениях грех не вспомнить.
Физическое отделение уже не «бунтует», и про борьбу со скандальным бизнесменом и изобретателем Виктором Петриком больше не вспоминают: наверно, окончательно победили — даром, что Петрик подал на нескольких академиков в суд. Сор — если он и был — тщательно замели под ковер. Да, особых событий не предвиделось, приезда Путина, как весной, не ждали… Единственный доживший до нашего времени лазерный «нобелиат» — 95-летний Таунс, согласившийся стать в 1994 году иностранным членом РАН, — прислал свои извинения вместе с докладом, который и был с благоговением зачитан.
Между тем ни для кого не секрет, что Академия продолжает терять свое значение и смысл площадки для обсуждения проблем развития российской науки. Сворачивание академических свобод и экспертных полномочий происходит спокойно, при полном непротивлении сторон — РАН во главе с его бессменным 74-летним лидером и правительства. Внешне Академия может даже порадоваться сегодняшним новым «обретениям». Так, еще весной было принято решение о создании нового отделения глобальных проблем и международных отношений — и вот теперь академики открытым голосованием с поднятием своих мандатов согласились с тем, что академиком-секретарем этого отделения вполне достоин стать. И шутки про то, что ввиду появления отделения глобальных проблем все остальные научные проблемы кажутся уже не столь глобальными, остались в прошлом.
Относительный сюрприз и интрига — создание отделения физиологии и фундаментальной медицины. Выборы главы этого нового отделения решено было провести с помощью процедуры тайного голосования. Как известно, в СССР и в России всегда существовала еще одна «настоящая», пусть и «отраслевая» академия наук — медицинских (теперь это ), ее первым президентом (1944–1946) был знаменитый хирург (1876–1946). Дублировать ее функции как-то странно, поэтому в кулуарах немедленно и поползли слухи о будущем полном упразднении «прикладной» РАМН.
О быстро набирающем силу финансовом скандале если и говорили, то где-то в закрытых кулуарах. Да и что говорить: судьба тех денег, которые все еще контролируются РАН, принципиально не отличается от судьбы денег, контролируемых прочими министерствами и ведомствами, без всякой такой «ученой» ауры. Расходование средств точно так же неэффективно, и точно так же возникают всякие злонамеренные «схемы», приводящие к тому, что часть средств, выделяемых на науку, перекочевывает в карманы частных лиц, оказывающих весьма специфические и сомнительные услуги. Более того, высшие чиновники от РАН так же болезненно и так же предсказуемо, как и все прочие чиновники, реагируют на критику, предпочитая по возможности затыкать всем критиканам рот.
Любопытно это состояние умов: ощущение жизни в безнадежно осажденной крепости, где любой поступок военного начальства и сама его личность необсуждаемы, а любая попытка заговорить о проблемах приравнивается к враждебной пропаганде и шпионажу в пользу противника. В ПРАН, надо сказать, действует запрет на пронос в здание, где проходит Общее собрание, каких-либо газет, могущих смутить «неокрепшие умы» почтенных академиков.
Первый раз это случилось ровно год назад, когда в «Троицком варианте» появилась статья . Поначалу он касался только «Троицкого варианта», но очень быстро распространился и на всю остальную прессу.
Авторы статьи обратили внимание на странную деятельность — организации, которая осуществляет централизованные закупки дорогостоящего импортного научного оборудования для институтов РАН. Схема, позволяющая обойти закон об организации реальных конкурсов, очень проста: к конкурсам допускаются и их выигрывают лишь специально созданные посредники, между которыми затем и происходит дележ «излишек» бюджетных средств.
Государство и Академия в целом теряют на том, что закупки осуществляются по ценам, заметно, в разы, превышающим рыночные, а научные коллективы оказываются всецело зависящими от произвола академических чиновников. Подобная схема, организованная для закупок дорогого медицинского оборудования, летом удостоилась возмущенного комментария не кого-нибудь, а самого президента Дмитрия Медведева (и вот не за это ли страдает сейчас РАМН?), а, казалось бы, всемерно освещенные еще год назад «подвиги» «Академинторга» со всеобщего согласия продолжаются как ни в чем не бывало.
Один из авторов статьи — доктор физико-математических наук , — видя отсутствие какой-либо внятной реакции, вынужден был продолжить свои расследования. Он напечатал очередную большую статью на эту тему, выложил в сеть файл со всеми необходимыми подробностями и… очень быстро и вполне закономерно за это поплатился. И если пока не распрощался с работой и карьерой (шум в блогосфере и в прессе этому, быть может, помешает?), то нервы ему, по крайней мере, попортят. Буквально перед самой поездкой в Германию для работы над совместным проектом в немецкой лаборатории начальство решило вдруг придержать документы — отпустить Алексея в командировку руководство отказалось, а разрешение на административный отпуск за свой счет было дано .
Оказывается, строптивый сотрудник уже давно и по самым разным поводам вызывал начальственное раздражение. Три года назад фамилия молодого доктора наук, по своей результативности обошедшего тех, кого обходить было «не по чину», сама собой выпрыгнула на страницы , данного руководством Казанского института биохимии и биофизики (КИББ) изданию STRF.RU:
Директор КИББ, член-корреспондент РАН Александр Гречкин :
Это человек со сложным характером, конфликтный, неуживчивый. Ученый-одиночка, он давно не пытается брать учеников, свою науку он делает «челночным» методом в Германии. Не видя причину такого положения в себе самом, он считает, что виновата «система». […]
Мне уже приходилось сталкиваться в печати с «неформальными реформаторами». Я немного знакомился через Интернет с публицистической деятельностью «независимой ассоциации научных работников». Содержание их статей и форумов, их стиль не вызывают ни понимания, ни симпатии. Поэтому у меня нет желания ввязываться в дискуссии с «неформалами». […] Вы спрашиваете, почему безмолвствует РАН, а у меня возникает встречный вопрос: кем поощряется деятельность «независимой ассоциации научных работников»? Откуда берутся такие сайты, как www.scientific.ru? Кто их содержит?
— Если вы зададитесь целью, вы тоже сможете поддерживать свой сайт. Вы можете развивать форум на сайте вашего института. Это не такие большие деньги…
А. Гречкин: Для министерства — небольшие! Институтам РАН пристало заниматься наукой, а не форумами.
Еще к теме форумов. Смешно и представить себе, чтобы настоящие ученые, преданные науке, участвовали в форумах на www.scientific.ru, перемежая свои сообщения различными смайликами и приблатненным интернет-жаргоном, как это делают в рабочее время «неформальные реформаторы».
— Ученые работают по часам или по результатам?
А. Гречкин: По результатам. Но когда человек позволяет себе ежедневно тратить время, многократно заходить на эти форумы и присылать туда сообщения, он отрывает немалый кусок рабочего времени. Он занимается этим регулярно и этого не скрывает.
Конечно, изумляет мелочность и придирчивость тех, кто вот так руководит людьми и кто заведомо должен быть выше личных дрязг и обид. Пренебрежение возможностями всемирной сети по объединению и координации действий ученых также выглядит довольно странным. Но еще важнее другое: нужно понимать, что человек, решивший открыть нам на что-то глаза, не может быть безусловно приятен в общении, но его все же требуется выслушать.
Алексей Крушельницкий обратился через интернет-приемные в различные контролирующие органы. Ответ они обязаны дать, хотя ждать его, вероятно, придется долго.
Интересно, что Сергей Пархоменко, посвятивший львиную долю своей на «Эхе Москвы» именно скандалам с закупками научного оборудования и статье Алексея Крушельницкого в «Троицком варианте», отметил эту необычность общения с такого сорта людьми: они чрезвычайно щепетильны во всем том, что касается процедуры установления истины:
…Я редко сталкиваюсь с этой позицией. Он написал: «Вы сами не специалист, вы сами не можете проверить эту информацию, не можете утверждать, что все изложенные там факты истина. Но там говорится о таких вещах, что у руководителей Академии наук после этой статьи есть только два пути: либо в суд с иском на газету, либо в отставку. Если академические функционеры не сделают ни того, ни другого — значит, они трусливые прохиндеи, — ну, наверное, какие-то более корректные эпитеты нужны, но я пишу экспромтом. А в статье — правда. На следующей неделе в Москве будет общее собрание РАН, — вот интересно, будут ли там затрагиваться вопросы о том, что в научных учреждениях занимаются таким же „распилом“, как и в „Транснефти“, хотя и в гораздо меньших масштабах. Сможет ли само научное сообщество честно самому себе признаться, что в парикмахерской надо что-то подправить, или они сделают вид, что ничего не произошло? Это важно потому, что российские ученые — интеллектуальная элита нашего общества, они могут быть как бы локомотивом, который сможет вытянуть всю страну из болота конформизма и лицемерия».
Для того чтобы разобраться в том, насколько «казус Крушельницкого» важен для жизни нашей Академии, насколько тревожно то, что происходит с финансовыми потоками, насколько корректны и доказательны приводимые примеры (и имеют ли они, скажем, судебную перспективу), что вообще в связи со всем этим следует делать, что предпринимать, мы решили поговорить с доктором биологических наук Михаилом Гельфандом — соавтором уже упоминавшейся первой статьи Алексея Крушельницкого:
Михаил Гельфанд:
Система закупок импортного оборудования для академических учреждений абсолютно безобразная. Академическое руководство с этим ничего делать не хочет. Масштабы воровства и вообще само его наличие я оценить не могу — я не прокурор. Странностей в Академии наверное меньше, чем аналогичных странностей где-нибудь в «Транснефти», но я придерживаюсь точки зрения, что каждый должен разгребать, прежде всего, свой собственный двор, а потом уже заботиться о чистоте глобальной. Система совершенно непрозрачна, и она непрозрачна на каждой своей стадии. Начиная от определения тех институтов, которые будут поддержаны, и заканчивая процедурами определения поставщиков и заключения контрактов. Именно на последней стадии в дело вступает «Академинторг». Но важно понимать, что Академия в этом отношении отнюдь не является исключением, просто ее случай легче документировать, и Алексею Крушельницкому удалось это проделать. Но ровно такие же истории происходят и в МГУ, и в Курчатовском институте…
Вернемся же к Академии. Тут с одной стороны есть «Академинторг», который навязывает институтам поставщиков, причем в процессе заключения контрактов с ними как-то сильно увеличиваются цены приборов, а с другой стороны есть загадочная Приборная комиссия, которая состоит из очень уважаемых людей и которая решает какому институту чего покупать. Эта Приборная комиссия может навязывать институтам не совсем то, что им бы хотелось купить (Крушельницкий тоже писал об этом в «Троицком варианте»), и в то же время получает возможность наказывать институты. Ведь почему дирекция КИББ так не любит Крушельницкого? Лично им Крушельницкий ничего же плохого не делает! Он всегда с очень большим уважением пишет о тех ученых, которые там работают, включая директора института Гречкина. Но вполне вероятно, что руководству института дали понять, а может — даже битым сказали словом, что пока Крушельницкого не «заткнут», институт больше ничего не получит. И непрозрачная система определения, кому чего покупать, легко позволяет эту угрозу осуществить. Институт оказывается в положении заложника.
В целом же получается парадоксальная ситуация, парадоксальность которой не ограничивается одной только РАН. С одной стороны, правительство не доверяет руководителям проектов и поэтому огораживает их разного рода формальными инструкциями, вроде того же закона о госзакупках. А с другой стороны, именно сложность, созданная этими инструкциями, оправдывает необходимость организаций вроде «Академинторга». То есть сама строгость закона делает необходимым существование структур, обладающих неограниченными возможностями злоупотреблений! И вы уже не можете по формальным признакам отличить добросовестного ученого, который хочет купить тот прибор, который ему действительно нужен, от мошенника, проделывающего все то же самое, но с целью «наварить» и «распилить».
Мы занялись «Академинторгом» просто потому, что это в каком-то смысле «наша рубашка». Но проблема носит тотальный характер: когда нет разумно устроенных конкурсов и прозрачной экспертизы, министерство совершенно правильно не доверяет победителям собственных конкурсов, начиная окружать их множеством инструкций и формальностей. А дальше все оказываются в одной и той же мутной воде, причем люди, привыкшие честно и добросовестно работать, оказываются в проигрыше, ибо навыков в такой воде плавать у них меньше. И одни и те же «серые» схемы используют и те, кто хочет получить средства для работы, и те, кто просто хочет что-то получить. Как выясняется, едва ли не единственный способ в России заниматься наукой — это сначала украсть выделенные тебе для этого деньги, а уже потом делать на них что-то разумное!
Один из крупнейших математиков ХХ века (1903–1987), по воспоминаниям людей хорошо его знавших, как-то решил выяснить, каков должен быть состав государственной академии наук, то есть организации, к которой правительство может в любой момент обратиться с любым практически важным вопросом и получить по нему лучшую из возможных рекомендацию. Ответ был примерно такой: на 30 % она должна состоять из людей, которые не могут не быть избраны в Академию, даже если они кому-то очень не нравятся, обладают отвратительными личными качествами и в детстве мучили кошек; на 40 % она должна состоять из людей, которых в принципе можно было бы туда избрать; и лишь при выполнении этих двух условий на оставшиеся 30 % можно пригласить людей, которым в Академии совсем не место.
Конечно, это своего рода шутка. Конечно, Академия наук — это такой же социальный институт, как армия, как система образования или здравоохранения, и ее ничто не защитит от общих социальных болезней. Но есть в этой шутке и очень важный намек: оздоровившись, Академия наук способна дать рецепт и всему обществу (а ему это сейчас ох, как нужно!). А это — проблема, которую не решить простым присоединением к Академии всех медицинских наук даже вместе с физиологией.
