Компания российских подданных, состоявшая из его светлости графа Игоря Талинского и супругов Швенске, шокировала своим поведением многих добропорядочных швейцарцев и туристов, посещавших знаменитые горные курорты. Они приехали в 1911 году и остановились в скромном женевском пансионе, но вскоре перебрались в роскошный отель и зажили как русские князья старых времён, которых ещё помнили в Европе . Они ворочали сотнями тысяч франков, без всякого труда получая кредиты у самых богатых банкиров Цюриха, Берна , Лондона и Парижа .
Швенске и Талинский закатывали роскошные пиры, частенько переходившие в настоящие оргии. До войны они совершали длительные вояжи по всей Европе, но непременно возвращались в Швейцарию , а когда в 1914-м загремели пушки мировой войны , осели там накрепко. Швейцарские власти, наблюдавшие за фортелями Талинского и Швенске, не трогали их, полагая, вероятно, что банкирам лучше знать, кому давать свои деньги. Но всё же в 1916 году некоторые кредиторы подали их векселя к взысканию и всех троих взяли под арест. Однако в кутузке их продержали недолго — Талинский погасил задолженность, и странная компания снова оказалась на воле, пользуясь ещё большими кредитами от разных банков.
Такая жизнь продолжалась ни много ни мало — целых 12 лет, в течение которых они только занимали деньги и тратили их с невероятной беспечностью. Гром грянул в 1923-м, когда часть кредиторов, получив отказ немедленно удовлетворить их требование, подала в суд кантона Базель иск на графа Талинского, а оттуда дело поступило в бернский суд, который выписал ордера на арест. Но приятелей кто-то успел предупредить, и они ударились в бега. Игорь Талинский сбежал то ли в Италию , то ли в Болгарию , а вот супругов Швенске швейцарские пограничники арестовали при попытке пересечь итальянскую границу. Их доставили в Берн, где они предстали перед судом, который вскрыл историю — невероятную по наглости и масштабу мошенничества.
Подсудимые Швенске валили всё на графа — дескать, это Талинский их вовлёк. Секрет той лёгкости, с которой он получал кредиты у самых осторожных банкиров, заключался в казавшемся невероятно солидным обеспечении, под которое он брал деньги. Заведя разговор о кредите, Талинский предъявлял долговое обязательство японского правительства на сумму… в 138 млн йен . В пересчёте по тогдашнему курсу это составляло около 46 млн швейцарских франков ! Столь эффектный документ был заверен подписью начальника японского генштаба маршала
Устоять перед скромным обаянием контракта, заверенного столь высокопоставленными особами далёкой и загадочной страны, какой в то время была Япония , оказывалось решительно невозможно. О происхождении этого долга и необходимости кредита в данный момент Талинский говорил с предельной откровенностью, так нравившейся банкирам, людям абсолютно не склонным к сентиментальности: граф с милой простотой признавался в том, что за эти деньги продал родину.
Согласно излагаемой им версии, сам он, граф Игорь Талинский, и двое его приятелей — Александр Фёдоров и Владимир Ворский — служили в штабе русской дальневосточной армии. Накануне войны с Японией они по собственной инициативе вступили в контакт с агентами русского отдела японского генерального штаба. С японской стороны операцию курировал лично маршал Ямагути, который и дал русским агентам гарантии выплаты 150 млн рублей , или 138 млн йен, в обмен на важнейшие документы и сведения об обороне Порт-Артура и Владивостока . Талинский и Ворский сумели добыть схемы минных постановок вокруг военно-морской базы Порт-Артура и через Фёдорова, находившегося в прямом контакте с японскими агентами, передали их Ямагути. Это позволило спланировать и провести ставшую знаменитой своим коварством
Через Фёдорова ушли к японцам планы сухопутных укреплений крепости Порт-Артур, позволившие в конце концов принудить её гарнизон к сдаче. Так же в руки противника накануне
Деньги своим шпионам Ямагути обещал заплатить в случае победы Японии, и ставшие уже штатскими людьми Фёдоров и Ворский выехали на острова, чтобы получить там «честно заработанное». Им выдали оригинал договора с Ямагути и три векселя на 46 млн йен каждый, подлежавших к оплате не ранее 22 марта 1915 года. Всё прошло вроде бы очень гладко, но когда они покинули дом, в котором проходили их тайные переговоры, и поспешили в порт, намереваясь сесть на первый же корабль, чтобы покинуть Японию, на них напали несколько человек. Документы были у Фёдорова, и, когда первыми же выстрелами нападавшие уложили Ворского, он, открыв ответный огонь, сумел сбежать, унося с собой бумаги. Ему удалось выбраться из страны — ведь официально он не был объявлен в розыск; а кем были нападавшие, так и осталось неизвестно.
Добравшись до России , Фёдоров встретился с Талинским в Одессе , передал графу английский перевод договора с Ямагути и вексель на 46 млн йен — эти бумаги были депонированы в лозаннском национальном банке, и под такую гарантию женевские банкиры согласились выплатить Талинскому всю сумму денег. Правда, они поставили условие — предъявить подлинник договора на японском , находившийся в Одессе у Фёдорова. Сложность заключалась в том, что в договоре упоминались три лица, но имена их названы не были, а вексель был безымянным, на предъявителя. По стечению каких-то там таинственных обстоятельств граф Талинский предоставить подлинник не смог, а потом Фёдоров умер в Одессе, да и началась мировая война. Всё это принудило Талинского и его клиентов Швенске жить в долг, но деньги они получали легко: его сиятельство рассказывал историю своего предательства банкирам, предъявлял бумаги, говорил, что ему нужно только перебиться до той поры, пока он не получит с японского правительства деньги напрямую, и просил одолжить ему под процент. Деньги ему отпускали, а проценты по кредитам он гасил, занимая в долг у другого банка, а тому частично покрывал задолженность, беря под то же обязательство японцев ссуду в третьем банке, благо уж чего-чего, а банков в Европе всегда хватало. Так и жили, делая долги, которые погашали за счёт других займов. По словам мадам Швенске, «остался не покрытым сущий пустяк — какие-то 500 тысяч франков».
Супруги рассказали, что в 1920-м, когда наконец-то закончилась война по всей Европе и давно подошел срок платежа, Талинский отправился в японское посольство в Швейцарии и предъявил свои претензии. Ему отказали в выдаче денег. Тогда он поехал в Париж и ещё несколько европейских столиц, и везде японские дипломаты отказывались принимать обязательства премьера Ямагути и даже не желали сообщать о претензиях Талинского в Токио , что страшно возмущало экс-шпиона.
Дальнейшее расследование показало, что помимо афер с кредитами европейских финансистов, Талинский в Лондоне основал акционерную компанию, привлекая вкладчиков грядущим кушем: в случае удачи японские миллионы предполагалось поместить в выгодные проекты, которые принесли бы всем держателям акций компании Талинского хорошие доходы. А пока на вырученные от продажи акций деньги он финансировал свою деловую деятельность, пытаясь добиться от японцев выплат. Акционерам было сообщено обнадеживающее известие: якобы на
Откуда Талинский раздобыл оттиск подлинной печати микадо, никто так и не выяснил, а вот тайна автографа умершего в 1922 году князя Ямагути открылась при опросе свидетелей. В качестве такового на суд был вызван бывший импресарио Сары Бернар (
Несмотря на колоссальный размах аферы, её участники довольно легко отделались: находившегося в бегах Талинского суд заочно приговорил к шести годам тюрьмы, господин Швенске за кражу портрета японского премьера и соучастие в афере получил всего-то восемь месяцев тюрьмы с зачётом времени предварительного заключения, а мадам Швенске и вовсе оправдали.
О Талинском ходили самые фантастические слухи, вплоть до того, что он нелегально перебрался в Советскую Россию, скрывшись от преследователей, — уж слишком много желающих наказать его, так сказать, «частным образом» осталось в Европе — вряд ли посланцы швейцарских и лондонских банкиров смогли бы добраться до него в стране большевиков. Однако слухи оказались неверны — Талинский всплыл в Лондоне — он поместил свой вексель в лондонский банк «Харар и Ко» и предъявил его к взысканию.
Представители японского правительства признали возможность выдачи векселей и заключение тайных договоров генштаба. Возможно даже, что таких договоров заключили не один и не два. Но и тайные документы оформляются по определённым правилам, а бумаги, предъявленные Талинским, не соответствовали японским деловым стандартам: подписи японской стороны приведены на них не под текстом, а сбоку, латинским шрифтом и наизнанку. Однако адвокаты Талинского умело воздействовали на общественное мнение, уверяя, что японцы нарочно исполнили подписи под документом подобным образом, чтобы потом оспаривать подлинность документов и уклониться от выплат. Они добились от лондонского посольства в Японии признать факт выдачи подобных векселей русским агентам.
К сожалению, чем кончилась вся эта история с японскими деньгами, для нас покрыто мраком неизвестности — после 1928 года информация из внешнего мира в пределы Советской России поступала нерегулярно, а то, что становилось известно, по большей части касалось разоблачений козней политических противников большевизма. Сведения об окончании тяжбы Талинского с японским правительством можно почерпнуть разве что из эмигрантской русскоязычной прессы, а до них автору пока добраться не удалось. Из-за этих трудностей ставить точку в этом деле рано, что придаёт ему ещё больший шарм настоящей, волнующей воображение исторической загадки.