Стальное сердце столицы Пьемонта
Постоянный рост производства на заводах FIAT определил историю развития итальянской промышленности в ХХ веке
Трамвай номер 13 отвезет вас прямо к Моле Антонеллиана. Даже в час пик он заполнен только наполовину. Фото автора |
Индустриальная душа
Современный Турин, столица итальянской области Пьемонт, город промышленного благополучия и спокойного величия. Четкие линейки улиц, гармоничные дворцы и просторные храмы, мирно пыхтящие на окраинах заводы в окружении заснеженных вершин. Все это — ответ чистого разума эмоциональной энергии вечного Рима, деловой суетливости Милана и застрявшей между Средневековьем и Возрождением остальной части Италии. Сколько бы ты ни передвигался по Турину, стрела избранной улицы всегда приведет к регулярному перекрестку и следующей стреле, ищущей горизонт сквозь портики и арки ворот. И, вероятно, не случайно, что именно Турин, благодаря патриотизму и воле правившей здесь , когда-то стал во главе (1859–1870) и довел его до победного конца. Сейчас усопшие монархи наблюдают за своими землями и дворцами из склепа базилики Суперга (), расположенной на одном из загородных холмов, куда ведет романтическая железная дорога.
Но есть в этом городе места, где особенно остро чувствуется дыхание не столь уж дальней индустриальной эпохи, эпохи пара и стали, когда человек в очередной раз бросил вызов природным стихиям. В конце XIX века Турин проснулся от экономической апатии: зашумели первые промышленные выставки, вспыхнули электрические лампы, началась эра . Четыре буквы логотипа в голубом овале наподобие продолговатого глобуса — символ вызова человека времени и пространству. Его машинная епархия, впрочем, как и район промышленных выставок на берегу реки По и станкостроительные комплексы на улице Ливорно — все это следы эпохи индустриального бума, и по сей день задающие трудовой ритм Турина.
В ту же пору Турин обрел свой первый небоскреб, а также покрылся сетью рабочих кварталов. И сегодня, сохраняя свою самобытность на фоне современной застройки, они служат сеткой урбанистической системы координат и напоминают, что пламенный мотор в сердце этого города еще не утих.
Для тех, кто любит скорость и автомобильный дизайн, существует музей автомобиля (), где красочно и подробно представлена история фабрики и одного из её основателей (Giovanni Agnelli, 1866–1945). Но, бесспорно, интереснее «прикоснуться к итальянской мечте», проходя мимо стен старых фабрик.
Внутренние арки цехов на Корсо Данте даже сейчас хранят изящество линий, характерное для стиля модерн. Фото автора |
Рождение нового бога
Заброшенные автомобильные мастерские «Officine Grandi Motori (OGM)» на Корсо Данте (улица Данте), перпендикуляром входящей в реку, в гордом молчании таят вековую историю создания четырехколесной итальянской мечты. Эти первые «цеха крупных машин», пожалуй, самый романтический индустриальный комплекс города, потрепанный временем, но до сих пор не разрушенный. Ангары в стиле модерн были возведены в 1899 году для FIAT по проекту «итальянского Шехтеля» — архитектора Пьетро Фенольо (, 1865–1927). Так называемый «стиль Фенольо», обединяющий внутреннюю функцию с плавными ритмами декорации, в те годы распространился на многие заводы Италии.
Сейчас среди арок и разбитых стекол великих цехов гуляет ветер. Они похожи на древние христианские , выпустившие из своих стен нового бога. Эти стены выполнили свое дело и теперь отдыхают.
Итальянская мечта
FIAT родился 11 июля 1899 года в самом сердце Турина, в залах аристократического дворца Брикеразио (), где несколько господ, в том числе молодой Джованни Аньелли, будущий сенатор Итальянской республики, огласили устав нового рискованного предприятия. С тех пор четыре буквы логотипа FIAT (Fabbrica Italiana Automobili Torino — Итальянский туринский автомобильный завод) ставят на каждый четырехколесный шедевр фабрики, напоминая о клятве группы энтузиастов: «Sia fatta!» — «Пусть будет так!».
Джованни Аньелли, как истинный игрок, не боялся поставить на карту всё. И он не прогадал. Если в цехах на Корсо Данте в 1900 году 35 рабочих собирали 24 автомобиля в месяц, то уже через 10 лет — 2500 пар рук выпускали в свет 1215 машин. В 1939 году открылись новые заводы, на 22 000 и 55 000 рабочих. Жизнь и благополучие города стали неразрывно связаны с работой предприятия Аньелли.
(Gianni Agnelli, 1921–2003), внук основателя FIAT, став президентом компании, превратился в индустриального короля, по могуществу не уступающим членам Савойской династии. На самом деле Аньелли довершили историческую миссию (Vittorio Emmanuele II, 1820–1878) — создали экономически сильную Италию.
Борго Медиевале. В эпоху Средневековья Италия была страной городов-коммун, ведших бесконечные войны с феодалами, включая римских пап. Фото (): |
Познание как развлечение
Вблизи машинного царства FIAT утопает в зелени средневековый городок в стиле архитектуры XV века — «Борго Медиевале» (). Это копия феодальной крепости, эдакий местный и своеобразная . Португальский архитектор Альфредо Д’Андраде (, 1839–1915), реставратор и страстный почитатель итальянского Средневековья, предложил выстроить его в парке , где в 1884 году должна была открыться национальная промышленная выставка.
Д’Андраде любовно вдохнул в свое творение дух Средних веков, наполнив пространство дворов и площадей лавочками, подворьями и харчевнями. Подъемный мост и приют пилигримов, церквушки и фонтаны… Все это могло бы показаться слащавым или наивным, если бы не дотошность реконструкции — воплощение педагогических принципов того времени: познавать через развлечение.
Благодаря промышленным выставкам парк Валентино превратился в главный форум туринской промышленности рубежа XIX–XX веков. По сути, он стал контрастной природной декорацией для игр нового разума.
На выставке 1884 года в присутствии трехмиллионной толпы инженер (Galileo Ferraris, 1847–1897) продемонстрировал передачу тока из Турина в Ланцо (). Через 14 лет распахнула двери юбилейная выставка объединенной Италии, на которой демонстрировались два новых средства передвижения — велосипед и автомобиль. А в 1911 году статус Турина как индустриального центра закрепила международная выставка промышленных достижений, которую посетили 7 млн. гостей.
К тому времени над городом уже царил его символ стремления ввысь — небоскреб Моле (от итальянского слова «mole» — «громада»). Собственно, с него-то все и началось…
Самая высокая синагога
После зимней в Турине его главный небоскреб, или Моле Антонеллиана, стал известен всему миру. История его создания, между тем, гораздо драматичнее, чем та, которую рассказывают красочные туристические буклеты. В чем-то она сродни истории Саграда Фамилиа Гауди (Antonio Plácido Guillermo Gaudí y Cornet, 1852–1926). Воздушный замок, или, по выражению добрых горожан, «старый бурдюк из железобетона» перенес немало ударов судьбы. Он дважды обрушивался, но все же ещё гордо тянет свою иглу в небо. Такой вот ответ эпохи стекла и железа итальянским реликвиям — куполу собора Брунеллески (Filippo Brunelleschi Lippi, 1377–1446) во и куполу римского (Michelangelo di Lodovico Buonarroti Simoni, 1475–1564).
Моле Антонеллиана для Турина такой же символ, как Эйфелева башня для Парижа. До открытия парижского небоскреба (март 1889) туринская башня была самой высокой постройкой в Европе (167,5 м). Фото автора |
Почему же не покидает ощущение выпадения этого здания из городского контекста и чувство щемящей пустоты внутри него, несмотря на пеструю «начинку» из экспонатов национального Музея кино ()? Видимо, потому, что силуэт Моле менее всего соответствует рациональной и скучноватой геометрике текущего вширь туринского пространства. Правда, никто не будет отрицать, что эта башня уже стала неотъемлемой принадлежностью и своеобразным оберегом города.
Небоскреб Моле Антонеллиана наряду с Эйфелевой башней — одно из немногих зданий в мире, носящих имя своего создателя, Алессандро Антонелли (, 1798–1888). Возвести вертикальную громаду среди правильных, во французском вкусе, квадратиков районов вынудила элементарная нехватка места. В 1860 году к знаменитому инженеру и профессору архитектуры обратилась еврейская община Турина, купившая небольшой участок на окраине города под постройку синагоги. Дело в том, что в том году король Умберто II торжественно провозгласил равенство всех религий на своих землях. Неистовый инженер мыслил глобально и не шутя взялся за штурм высоты. Он лично возглавил строительство, покрикивая на рабочих из подвесной люльки среди лесов и бетонных конструкций. Антонелли явно чувствовал себя в роли пророка новой архитектуры.
Но через несколько лет затраты возросли. Вместо 380 тыс. лир потребовалось 412 тыс. Экономные иудеи возмутились и объявили Антонелли «пожирателем средств». Взывая к здравому смыслу, они просили архитектора умерить строительный аппетит, но мэтр кричал из своей люльки, что не намерен губить великое детище ради минутной прихоти толпы обывателей. Тем не менее, работы в конце концов свернули. Прошло целое десятилетие тишины и забвения, и лишь в 1878 году Муниципалитет Турина решился выкупить недостроенную Моле для национального Музея истории объединения Италии (), правда, при одном условии — оплатить работу архитектора только после окончания строительства. Антонелли постарел, хотя и не утратил энтузиазма. Руководить проектом он доверил своему сыну — Костанцо (Costanzo Antonelli). В сентябре 1889 года небоскреб был сдан. Однако Антонелли не суждено было увидеть свой шедевр, он скончался годом раньше.
Вызов пустоте
Итак, Моле перед нами. Взору не угнаться за убегающей ввысь вертикалью. В памяти неизбежно вырастает , но не хватает перспективы и приходится, пятясь, теряться в тесной паутине туринских переулков, взбираться на холмы. Ленивцы пытаются разместить легенду на ладони, перевернув монетку в два евроцента, или приобрести за €5 карликовый сувенирный вариант из металла, стекла или пластика.
Интересно, что цельности устремленной в небо Моле не мешает ни её окраинное расположение, ни причудливый «микс» декоративных и конструктивных элементов: игла, лес , опоясывающих её тело, неожиданный классически правильный двухъярусный храмик у основания шпиля. Остается только пожалеть, что в ходе многочисленных перестроек не уцелели орнаменты в стиле модерн, довершавшие экзотический облик.
На смотровую площадку у основания шпиля Моле Антонеллиана ведут 1040 ступеней. То же расстояние в 85 м можно преодолеть за 59 с. в новейшем прозрачном лифте. Фото автора |
Как бы то ни было, проверенная временем башня Моле продолжает царить над Турином, обретя статус главного храма города, хоть и со «светской» начинкой Музея кино. Она — аналог парижского , защитница и магический громоотвод с бетонным чревом, железной шапкой и кружевным шпилем-свечой. Антонелли не случайно увенчал Моле крылатым гением весом в три тонны, назвав его «духом-защитником нашего отечества». Гений проявил благосклонность даже в 1904 году, когда, сорвавшись на грешную землю, чудесным образом никого не убил. Теперь башню венчает звезда.
Но так повелось, что Моле ассоциируется не только с гением места, но и с дьявольским перстом. Сами туринцы стараются держаться подальше от проклятого «бурдюка». Достаточно упомянуть, что именно в Турине (Friedrich Wilhelm Nietzsche, 1844–1900) настигло помешательство. Правда, до рокового припадка он успел вдоволь налюбоваться на чудесную башню и описал её как «самое гениальное из когда-либо построенных зданий», удивляясь, «как это у него до сих пор нету имени. Я же нарек его „“ и мысленно окружил бесконечным пустым пространством».
В XX веке Моле действительно прошла испытание пустотой: годы простоя, временные выставки… Наконец, в 2000 году железобетонное чрево приняло богатейшую экспозицию фабрики грез. Мир иллюзии, игры света и тени, путешествие от фотокартинок к движущимся в луче формам — все это вполне соответствует сути туринского небоскреба. В залах у основния гигантского свода разместились километры декораций из разных фильмов, афиши и материалы из киножизни: от театра теней, камеры обскуры, оптических обманок, волшебных фонарей и чудес до небрежно оставленного на монтажном столе шарфа (Federico Fellini, 1920–1993) и корсета (Marilyn Monroe, 1926–1962) в стилизованной гримерке. Инженерная и творческая фантазии наконец встретились в едином пространстве.
И если вдруг взлететь и с замиранием сердца преодолеть заветные 85 м до вершины купола, а потом свеситься с балкончика над крышами спокойного Турина, можно без труда представить себе истового мастера Антонeлли, бросающего вызов пустоте из своей строительной люльки.
Надежда Чамина, 08.04.2009
Новости партнёров