Сегодня, 6 марта, Валентине Терешковой исполняется 70 лет. Для многих людей нашего поколения её полет в космос значил не меньше, а может даже и больше, чем полет Гагарина в апреле 1961-го. Но для нас, для членов первой женской группы отряда космонавтов, её полет стал кульминацией всей жизни. Думаю, не ошибусь, если скажу, что для всех нас тот короткий кусок жизни, пока наша группа существовала, был самым ярким, самым драматическим, самым трудным и самым значительным: в него вместилось столько людей и столько событий мировой значимости! Это было Утро Космической Эры, время триумфальных достижений нашей страны в исследовании и освоении космоса. Страна ставила первые вехи на этом пути и безмерно гордилась этим. И мы были к этому причастны.
Валентина Владимировна Терешкова поднялась на околоземную орбиту 16 июня 1963 года. Это было время жесткого противостояния между СССР и США, и площадкой для демонстрации мощи и силы стала пилотируемая космонавтика. Уступать лидерство казалось недопустимым, и это было не только стремление руководителей, но также и горячее желание всего общества (как сейчас сказали бы, социальный заказ). Именно господствующее в обществе настроение — я уверена в этом — послужило основным мотивом принятия решения о полете женщины в космос. Генерал Николай Петрович Каманин, руководивший подготовкой и проведением пилотируемых космических полетов, объяснял нам: главная наша цель состояла в том, «… чтобы не дать возможности американцам опередить нас, чтобы продолжать восхищать мир нашими успехами в космосе».
Решение о наборе женщин в отряд космонавтов было принято в декабре 1961 года. Набор в обстановке сугубой секретности проводился в аэроклубах ДОСААФ. 15 января 1962 года ЦК ДОСААФ представил пятьдесят восемь личных дел женщин-спортсменок самолетного, планерного и парашютного спорта (парашютисткам отдавалось предпочтение, потому что космонавту корабля «Восток» пришлось катапультироваться и приземляться на парашюте, а срок на подготовку первоначально был определен весьма сжатый — пять-шесть месяцев).
Валентина Терешкова и Татьяна Кузнецова, как говорится, «отрабатывают» конечную стадию полета в спускаемом аппарате. Полеты первых космонавтов проходили в невероятно тяжелых условиях. Дискомфорт, который им приходилось испытывать, сейчас трудно себе представить даже тем, кто побывал в космосе в последние годы. В космическом корабле было нечеловечески тесно, во время полета его непрерывно трясло и качало. «Прожить» в таких условиях почти трое суток и улыбаться приземлившись — это самый настоящий подвиг
Врачебно-летная комиссия, которая проводилась в Центральном военном научно-исследовательском госпитале (ЦВНИАГ) в Сокольниках, включала большое количество различных проб, исследований и испытаний. Требования к медико-биологическим и психофизиологическим параметрам организма не были снижены для женщин ни в одном пункте, только максимальная перегрузка на центрифуге уменьшена с 12 до 10 единиц. При «десятке» вес тела увеличивается «всего» в десять раз, а это тоже немало, и недаром же сами авторы программы обследований впоследствии назвали её «сверхотбором».
Терешкова прошла этот «сверхотбор» первой, и 12 марта 1962 года прибыла в Центр подготовки космонавтов. Мы до сих пор отмечаем этот день, как день рождения нашей группы. Остальные прибыли в течение месяца, и 12 апреля 1962 года. «Особый бабий батальон при Первом отряде космонавтов», — так и по сию пору называет нас Алексей Леонов, был в полном составе.
Нас призвали в армию на срочную службу и поставили на должности слушателей-космонавтов. Старшей группы была назначена Терешкова. Она была связующим звеном между нами и командованием Центра, и если вдруг случались какие-то мелкие прегрешения, выгораживала нас и защищала перед начальством.
Мы были такие одинаковые — сначала рядовые необученные, потом младшие лейтенанты; у всех была одна и та же жизнь: те же испытания и тренировки, и спортивные занятия, и медосмотры и даже досуг — все до мельчайших деталей то же. И мы были такие разные — с разными характерами, привычками и наклонностями, с разным жизненным опытом. Но при всей несхожести мы обладали одним общим качеством — нам всем в высокой степени присуще было стремление дойти до цели, собрав в кулак все свои силы и волю, держаться до последнего, как говорят спортсмены, «на зубах». А иначе мы и не собрались бы здесь вместе.
Женская группа проходила подготовку по той же программе, что и мужчины. Центрифуга, барокамера, термокамера, сурдокамера (исследование психофизиологичеких возможностей организма в замкнутом изолированном помещении), разнообразные вестибулярные исследования и тренировки, углубленные медицинские осмотры; полеты и прыжки с парашютом, физическая подготовка. Жили в профилактории, ходили в учебные классы, на тренажеры и стенды и одновременно проходили курс молодого бойца (в сокращенном, конечно, виде). Изучали уставы Советской Армии, занимались строевой подготовкой, учились стрелять.
Иногда вечером к нам в профилакторий заглядывал Гагарин. Он был тогда командиром отряда космонавтов, и нашу группу опекал особо: мы были «трудным контингентом» — пятеро девчонок, все разные, и все без малейшего понятия о воинской дисциплине. Мне кажется, он нас жалел: знал, чего стоит подготовка к полету.
Противники полета женщины в космос в немалом количестве имелись тогда и среди руководителей космической программы, и вообще среди людей, причастных к космонавтике. Думаю, что и космонавты были не в восторге от нашего появления в Центре. Тем не менее, если такие негативные настроения и были, мы их никогда не чувствовали, наоборот, нам всячески помогали, с нами делились опытом, нас учили и опекали.
Гагарин внимательно следил за результатами занятий и тренировок. Космонавты очень «болели» за нас, когда в ноябре 1962 года мы сдавали Государственный экзамен. Во время экзамена Гагарин как член Государственной комиссии имел право заходить в класс, где мы готовились. Он подходил к каждой, интересовался, понятны ли вопросы и знаем ли ответы. При необходимости подсказывал. И это очень помогало.
Первого июня 1963 года мы прилетели на космодром. Начался заключительный этап подготовки, который включал массу различных мероприятий и работ, и жизнь была напряженной. Нас (в основном, конечно, Валентину) окружало великое множество людей: медики, корреспонденты, специалисты по космической технике. На космодроме был Сергей Павлович Королев и почти все космонавты.
Заседание Государственной комиссии носило скорее ритуальный, чем деловой характер: все было решено заранее и уже известно, и принятое решение ещё никогда не менялось. Мы сидели за длинным столом, каждой клеточкой ощущая торжественность момента. Выступления были краткими: Королев доложил, что техника готова и просил разрешения вывезти её на стартовую позицию. Каманин представил космонавтов и просил утвердить командиров кораблей и их дублеров. Была буря аплодисментов, фотоаппараты щелкали неистово.
Но, пожалуй, самым ярким событием тех дней было представление космонавтов стартовой команде. На эту встречу приходили все, кто не был занят в этот час на работе. И это было по-настоящему важно: люди, которые разработали и приготовили технику, теперь вверяли свои труды и надежды космонавтам, а космонавты отдавали в их руки свою жизнь, и они смотрели в глаза друг другу…
После полета близко пообщаться с Валентиной нам пришлось не скоро: её «взяли в плотное кольцо» руководители программы, разработчики техники, врачи, журналисты. Мы видели её в основном издали — на приемах, пресс-конференциях, разных других мероприятиях. Очень хорошо помню один момент на пресс-конференции в Университете: её спросили, кто для нее самый близкий человек, и она ответила просто и коротко: «Мама». Зал буквально взорвался аплодисментами: по-человечески её ответ был очень понятен.
Космический полет в судьбе человека тогда был вершиной, с которой открывались широчайшие жизненные горизонты и видны были другие вершины. И был выбор — идти на следующую, вдалеке, или разбить палатку и уютно устроиться в тенечке. Валентина пошла той дорогой, которая подходила ей по душе и по характеру — дорогой каждодневного упорного труда. Несмотря на то, что Каманин настойчиво убеждал её «пойти» по общественно-политической линии, она попросила направить её учиться в Военно-воздушную инженерную академию им. Н. Е. Жуковского. Каманин говорил, что получить гуманитарное образование ей будет гораздо легче, а серьезное техническое образование — это огромный многолетний труд. Но она не боялась труда, она всегда отличалась высокой работоспособностью. С самого детства её жизнь не была ни легкой, ни праздной, ни богатой, она привыкла к трудностям, и у нее даже развилась потребность преодолевать себя.
В 1969 году Терешкова с отличием окончила Академию, получив квалификацию «инженер-летчик-космонавт». И мне известно, что никаких «специальных» условий во время учебы для нее не создавали. Более того, ей, как и остальным летчикам-космонавтам, приходилось совмещать учебу общественной деятельностью, на что ей стоило колоссального душевного напряжения. Но Терешкова не останавливалась, пока не получила степень кандидата технических наук.
Несмотря на её устремление в технику, избежать стези общественно-политического деятеля ей не удалось. Ей приходилось много ездить по нашей стране и по всему миру, быть полномочным представителем страны на различных международных форумах. Миллионы простых людей разных стран (и особенно женщины) встречали её с доверием и любовью.
Она мечтала о технике. У нее были удивительное техническое чутье. Но объем её общественно-политической деятельности просто необъятен: ей надо было стать депутатом Верховного Совета СССР, а потом и членом его президиума. Почти двадцать лет — с 1968-гопо1987-й — она возглавляла Комитет советских женщин, а потом её избрали председателем Президиума Союза обществ дружбы и культурных связей с зарубежными странами (ныне Российский центр международного и культурного сотрудничества). С 1962 года и по настоящее время её жизнь связана с Центром подготовки космонавтов, сначала в должности «инструктора-космонавта», теперь в качестве ведущего научного сотрудника. Она по-прежнему мечтает о космосе и готова лететь хоть на Марс. «Я готова полететь туда и даже не возвращаться», — призналась она журналистам на предъюбилейной пресс-конференции в прошлый четверг.
Мы до сих пор каждый год встречаемся с ней. Но это, правда, не день рождения, это 16 июня, день старта корабля «Восток», день Валентины. Каждый год 16 июня в её доме собирается огромное количество народу: приходят космонавты, сотрудники Центра, люди «из тех лет», друзья. Бывает шумное и веселое застолье и много хороших и теплых слов в её адрес. И мы не устаем удивляться сочетанию в её характере жесткости и душевной доброты. На её имя со всех концов страны приходит великое множество писем, главным образом от женщин, нуждающихся в помощи. Когда может, она помогает, и помогла уже очень и очень многим, но в последние годы все чаще нуждается в помощи сама. Она помогала и помогает и нам — каждой из нас четверых — в сложных жизненных обстоятельствах.
Руководители космической программы, выбравшие её четыре с лишним десятилетия назад командиром космического корабля «Восток», не ошиблись: она оказалась достойна сделанного выбора и всей своей жизнью подтвердила это.
