Август 1974

На побережье Черного моря, Кинбурнской косе н островах, на водных зеркалах Тендровского, Джарылгачского и Ягорлицкого заливов раскинулся Черноморский государственный заповедник. Здесь во время перелета и зимовок собираются сотни тысяч пернатых: иволга и скворец, стрепет и зяблик, орлан-белохвост и домовый сыч, ушастая сова и пустельга, цапли и чайки...

Придется убрать еще одного, — подумал Уолкер, услышав шаги управляющего домами. — С негром, можно сказать, все кончено. Он в западне, осталось только добить его. И именно сейчас тут появляется какой-то идиот!..

Если спуститься от истоков Салуина и Меконга к югу вдоль хребтов Синих Гималаев, то после пересечения верховьев Янцзы попадешь в огромную долину озера Дяньчи. Здесь в 1955 году у деревни «Гора Каменных Крепостей» археологами были открыты великолепные бронзовые изделия — орудия труда, оружие, предметы роскоши, скульптуры, барабаны, пиктографическая таблица, мечи в золотых ножнах, золотые и бронзовые печати. Печати свидетельствовали, что найденные изделия изготовили мастера древнего и загадочного царства Дянь.

Вчера ребята двинулись по берегу на восток, а я остался в этом маленьком, заброшенном чукотском поселении. В тундре или тайге одиночество переносится легче; здесь же все напоминает о людях — каждая раскрытая настежь дверь дома зовет в гости, а там только пустые стены, остатки скарба и больше ничего.

Летом в город наезжало много отдыхающих. У остановки толпились люди. Одни спешили на базар, другие на пляж, третьи торопились к причалу. Поэтому Борис предпочитал добираться до работы пешком.

Профессиональные убийцы, правительственные чиновники, работающие и резервациях, владельцы крупных поместий охотятся, как на диких зверей, на последних индейцев племени аче, которые живут в лесах Восточного Парагвая. Методы их просты: индейцев травят собаками, разбрасывают отравленную пищу, ставят капканы.

В первые я услышала о существовании Светлейшей Республики Сан-Марино — независимом государстве площадью в 61 квадратный километр, лежащем посреди Италии, — в конце 40-х годов. Случилось это в Голливуде. Продюсер объявил глядевшим на него во все глаза старлеткам 1, среди которых затесалась и я, что он арендовал Сан-Марино — со всей движимостью и недвижимостью — в качестве готовой декорации для своей будущей картины «Лисий князь».

Пенри Гри — американский журналист, с которым ми путешествовали по Кавказу, рассказал мне о Шангри-Ла — затерянной в горах «Стране вечной молодости».

Тобиас, сильно пошатываясь, брел по улице и размышлял о своей нелегкой жизни. У него не было ни гроша, и бармен Джо выдворил его из кабачка «Веселое ущелье», не дав как следует промочить горло, и теперь ему некуда было податься, кроме пустой холодной лачуги, которую он называл своим домом, а случись с ним что-нибудь, ни у кого даже не дрогнет сердце.

Слова, стоящие в заглавии, можно — хотя и с трудом — перевести буквально с английского: «Ты-я один-парень народ!» Но с английского переводить их не следует, язык, на котором они произнесены, называется пиджин-инглиш, и на нем они значат: «Мы один народ!» Язык этот официальный государственный язык родившегося 1 декабря 1973 года государства Папуа — Новая Гвинея.

Вода, если ее напор силен, размывает любые преграды. Вот так же стихийно лет триста миллионов назад жизнь преодолела береговой барьер, хлынула на сушу и завладела миром, который прежде ей был недоступен и чужд. А сегодня уже мы, люди, стремимся стать земноводными существами. «Человечеству надо «перестраиваться» на океан — это неизбежно...» — сказал известный советский ученый академик Л. А. Зенкевич, выразив мнение многих.

В селе Обыршия, расположенном в румынских Западных горах, жил некогда крестьянин по имени Хузер. Однажды, в далекие времена приехала в эти места австро-венгерская императрица. Сельчане угостили ее лучшей кизиловой цуйкой и черничным повидлом, приготовленными дедом Хузером. Глотнула императрица цуйки, и глаза у нее полезли на лоб, а глиняная фляжка выпала из рук. Но вместо того чтобы разбиться, фляга подскочила, как мячик. Тогда удивленная государыня сказала старику (а состоявший в свите граф Имре Мезензёффи перевел на ломаный румынский язык), что в жизни своей не пила такой цуйки и не видывала глиняной фляжки такой крепкой, что и не разбить.

Я хотел познакомиться с замечательно смелыми охотниками-моранами. Я давно восхищался их мужеством и великолепным присутствием духа. Ведь масай идет на льва с одним копьем.

...В воскресенье 31 марта, в девять часов утра, французское судно «Мелюзин» водоизмещением около 20 тысяч тонн отошло от угольного причала таллинского морского торгового порта. Спокойное море, прекрасная видимость. Через час, когда «Мелюзин» вышла за створ таллинского маяка и лоцман покинул судно, капитан занял место в просторной ходовой рубке.

— Что же рассказать вам о моей родине? — еще раз повторил Мапиза, задумчиво глядя в окно на белевшую за деревьями чашу Лужников. Мы сидели в номере гостиницы «Юность», но чувствовалось, что мой собеседник весь еще был там, в огромном, празднично украшенном зале Кремлевского Дворца съездов, где со всего Советского Союза собрались посланцы Ленинского комсомола и их молодые единомышленники из десятков стран мира.

Ледяной ветер метался по мосту через Нарын. Шинко прижал «газик» к перилам, вынес из машины пятилетнего внука и крикнул, перекрывая шум воды и ветра: — Смотри!