Апрель 1979

Посетитель пришел неожиданно. Кристофер Коллинз совсем забыл, что ранее согласился его принять, поэтому и не отменил назначенную встречу, получив приглашение на ужин к президенту. Однако выкручиваться он решил осторожно. И не только потому, что не хотелось обижать собеседника, но и потому, что не следовало задевать чувств директора ФБР Вернона Т. Тайнэна. Ясно, что посетитель, который пишет за Тайнэна его автобиографию, пришел сюда по согласованию с ним или даже по его прямому указанию.

В Национальном парке Серенгети, на севере Танзании, на сравнительно небольшой площади в 13 тысяч квадратных километров, живут четыреста тысяч антилоп, двести тысяч зебр, примерно полмиллиона газелей. По сравнению с этими цифрами жирафье поголовье в Серенгети выглядит весьма скромно: всего каких-то одиннадцать тысяч.

Легенды бара — единственного мальгашского племени, название которого, как сообщают справочники, не поддается ни переводу, ни объяснению,— утверждают, что некогда их предки жили в Африке, а затем переселились на Мадагаскар и обосновались в районе Тулеара. На континенте они были кочевниками. И здесь, на Мадагаскаре, в отличие от всех других оседлых или полуоседлых мальгашских племен бара остались кочевниками.

В 1969 году казахские археологи под руководством К. А. Акишева приступили к раскопкам огромного кургана, расположенного в 50 километрах восточнее Алма-Аты. Археологи сами назвали курган Иссык, так как народные предания обошли его своим вниманием.

Многие десятилетия на имени Я. В. Коковина, талантливого русского мастера-камнереза, лежала тень. Даже А. Е. Ферсман в своем очерке «Изумруд Коковина», следуя официальной версии, не избежал обвинения мастера в нечестности.

В дословном переводе с французского это звучное словосочетание означает «жирный вторник», или даже «скоромный вторник». Словарь дает такое толкование: «Последний день карнавала». О каком карнавале идет речь? Француз сразу скажет: о народном карнавальном гулянье — аналоге нашей масленицы, — которое бывает в первый вторник первого месяца весны — марта.

Предложение, которое сделал директор туристского агентства «Блю стар» Тан Цянвей сыну своего покойного приятеля Ван Хаою, преподавателю традиционного китайского изобразительного искусства в Сингапурском университете, было неожиданным: сопровождать в качестве переводчика в поездке по Китаю крупного американского бизнесмена мистера Лонсбери. И все же искусствовед согласился без колебаний.

Отзывы продолжали прибывать... В Отделе научной молодежи ЦК ВЛКСМ завели для них отдельную папку, затем вторую. Геологи — люди бывалые, скупые на похвалу — давали высокую оценку молодому ученому из МГУ, лауреату премии Ленинского комсомола Юрию Демину.

Пустынный берег Южной Атлантики, три деревянных сруба, мачта с флагом. Справа и слева от мачты — рота морской пехоты. Все как на казарменном дворе. Возле самой мачты — офицер. Во всю силу легких, пытаясь перекричать прибой, он читает листовку: «С поднятием этого флага да установится тут территория под защитой его величества, да прославится это событие!»

Ветер шелестел в кронах пальм, окружающих поляну. В центре ее высилось напоминающее ворота сооружение из трех массивных коралловых блоков метров пяти в высоту. Утверждают, что ворота воздвигнуты были двенадцать столетий тому назад. Каждый из блоков весит тонн сорок. Как же ухитрились люди тысячу двести лет назад построить эти ворота здесь — на маленьком коралловом островке, который на велосипеде можно объехать за день?

Все круче склон, все уже каменистая тропа, стихает в ушах торопливый тревожный раскат — далеко внизу остался петляющий по ущелью, желтый, вздувшийся от дождей Шаро-Аргун. Мы в самом сердце Чечни.

В редкое для конца ноября солнечное утро на польском побережье Балтийского моря я испытывал странное чувство: для меня образ Гданьска складывался пока из судоверфи, улицы Длуги-Тарг в старом городе и ивового дерева на ночном ветру.

Вездеход заскрежетал, резко накренился. Водитель, помянув предков до седьмого колена, с трудом выровнял машину.      — Все, — сумрачно объявил он. — Загораем.