Отрывок:
Другой мир раскинулся перед его глазами. Огромный, густо населенный, где есть все. Широкие реки, великие заросли, крестьяне, пастухи, воины, цари…
Люди не замечают того, что совсем рядом с ними, настолько, что — буквально ногами ходят — живет своей жизнью гигантская Вселенная, великая и другая Жизнь.
Как странно, для того чтобы разглядеть ее, не нужно ни ехать за тридевять земель, ни завоевывать другие страны, ни плыть месяцами по бушующим морям, рискуя каждый миг головой. Чтобы окунуться в этот мир, не нужно читать великие книги, вызывать смерчи и быть могущественным волшебником. Нужно всего лишь нагнуться, а лучше лечь на землю и посмотреть. В любом месте, в любое время. Любой мальчишка способен на это.
Странно. Он никогда не находил времени. Вечная занятость, вечная спешка. Сейчас даже почти смешно: столько не увидел, столько не понял, а всего дел — лечь на лугу и всмотреться. Хотя нет, конечно, нет, он знал об этом мире, видел его много-много лет назад. Много-много лет, десятилетий.
Густая чаща, где ветви-листья переплетаются на немыслимой высоте, где-то у самого неба. Тропка, петляя, вьется между толстыми, словно столетними, стволами. По ней ходят, и часто, так она очищена: все торчащие сушины обломаны, а где и... вырублены?.. Видно, хозяин здешних мест радеет о своей земле. А может, это торговая тропа, по которой плывут в город неслыханные барыши? Вон они, хозяева, ползут. Что-то тащат в своих крепких челюстях. Кого-то больше, крупнее и, наверняка, сильнее себя. Еще один захватчик повержен и получил по заслугам. Кто взял в руки меч, должен быть готов, что ему может попасться такой же, взявший. И кто окажется сильнее — предугадать невозможно. Великих нет. На силу есть ловкость, на хитрость — другая хитрость.
Или не захватчик — добыча. Тоже подчас неплохо.
Он прищурил глаза и вгляделся вдаль. Ветерок слегка колышет траву, по полю проходят почти морские волны. Впереди где-то должен быть овраг, но если смотреть вот так, то его совсем не видно. Край леса, углом выпирающий в разнотравье слева, уже окрашен золотым: солнце садится, скоро ночь. Ну, еще, конечно, не совсем скоро, светило опускается за виднокрай очень медленно. Очень. Словно черепаха.
Уши ловили даже самые далекие звуки, но, кроме стрекотания цикад, ничто больше не нарушало тишины. Неужто отступятся?
Он вновь опустил голову. В этом, другом мире звуков было хоть отбавляй. Топоча, бежит большой паук, тащит огромное белое яйцо, спешит. С хрустом приземлилась на стебель остреца саранча. Трава, безразмерные леса странного мира, шумит, скрипит, шелестит на ветру. Где-то там, в другом мире?.. это всего лишь теплый летний ветерок, а здесь подчас это целый ураган. Он пригибает к земле толстенные стволы, сбрасывает на землю жителей, разрушает, калечит, губит.
Совсем, как иногда там, наверху.
Он улыбнулся одними губами. Вот еще странность, удивился. Губы вовсе, казалось, отвыкли улыбаться много лет назад. А вот стоило опуститься вниз, лечь, всмотреться, как когда-то давным-давно в детстве, и тело вспоминает само, как это было раньше; лицо — начинает улыбаться, нос — ловить ошеломляющие запахи простых луговых цветов, отвыкшие от красок глаза — вновь видеть красоту. Странно, все по-другому. Но так было раньше.
Скорей бы ночь, подумал он. Или нет? Еще тоже. Чудно, нелепо, странно. Он ждет ночи, ждет ее так мучительно… и не хочет, чтобы она приходила! Почему?
