Отрывок:
…Может, вы посодействуете… не знаю перед кем… у вас в Интерполе, наверно, кто-то этим занимается… Я не понимаю, почему мне нельзя поехать проститься… или хотя бы увидеть… Что значит: не в вашей компетенции? А в чьей? Все говорят, что это не в их компетенции, а вы вообще молчите, я не с вами разговариваю, вы сопровождаете этого господина, ну и сопровождайте, я хочу знать, почему мне нельзя…
Хорошо, я поняла. Простите. Сорвалась. Месяц на таблетках. Месяц мне снятся кошмары. Снится, будто Олежек живой, будто мы с ним поехали в ашрам вместе… Хорошо, давайте. Не буду забегать вперед, хотя все равно не понимаю, почему Интерпол интересуется… Вы лучше террористов поймайте, которые эту бомбу взорвали, а вы, вместо этого, вынюхиваете, неизвестно зачем… Простите, я уже в порядке.
Что? Олежек еще в школе индуизмом интересовался. Мы с ним позднее познакомились, уже после университета, то есть это он университет окончил, Московский, нет, не Ломоносова, другой, Технический имени Баумана. Ага, Бауманка, вы, оказывается, слышали? А я училась тогда на технолога-кулинара, но ни дня по профессии не работала, потому что любила описывать… Не писать, знаете, а именно описывать — вот картина, вот улица, а вот здесь бабушку обижают… Устроилась сначала в газету, потом в «Ежедневку». С Олегом мы познакомились, когда он окончил Бауманку и работал у Гаубермана в ИТЭФе. Я пришла очерк писать — не о науке, Боже упаси, что я в науке понимала, у них конфликт получился с мэрией, им надо было территорию расширять под какой-то эксперимент, а там жилой дом оказался… Хорошо, неважно так неважно. Я тогда все записала на диктофон, собралась уходить, вдруг подходит такой парень выразительный, сам невысокий, а руки длинные, пальцы, как у пианиста, и лицо… меня лицо поразило: огромные ярко-голубые глаза, просто ослепительные, только глаза и видишь, а остальное в тени, очень странное лицо… притягивающее. «Давайте я вас подвезу». Даже не спросил — куда мне надо. Поехали в редакцию, а по дороге свернули, потому что… В общем, заговорил он меня. Вместо редакции мы оказались на Воробьевых горах, машину где-то оставили и ходили, ходили…
Да, я понимаю, это тоже значения не имеет. Но вы сказали, чтобы я с самого начала… Тогда спрашивайте, что вас интересует, а я буду…
Господи, почему бы инженеру-физику не интересоваться индуизмом? Это ведь не религия даже, а философия. Философия миросозерцания и миропонимания. Олег всегда мечтал съездить в Индию, в Тибет, побывать в храмах, в монастырях, поговорить с монахами, увидеть своими глазами… нет, йоги его не интересовали. Олег говорил, что йоги — низшая ступень понимания, фокусы с человеческим организмом.
Когда мы познакомились, он собирался поехать в Индию с какой-то делегацией физиков, там международный конгресс намечался, и Олег добился, чтобы его взяли с докладом… что-то о стабильности каких-то наблюдаемых показателей в какой-то среде. Извините, что я… Из головы вылетело, память у меня сейчас… Я могу посмотреть в файле. Не надо? Ну, хорошо… Да, собирался, но потом не поехал. Сказал, что передумал, потому что поездка была на три дня, только в Нью-Дели, а он хотел посмотреть страну, побывать на севере… В общем, остался: мол, если сейчас все деньги потрачу, то больше в Индию не попаду, а чего, мол, я в Нью-Дели не видел? Современный город…
А к этой поездке он два года готовился. Специально познакомился с ребятами, которые изучали вирусные заболевания, распространенные на северо-востоке Индии, ближе к Непалу, они туда собирались в экспедицию от Института микробиологии, Олег с ними договорился… Нет, в микробиологии он ничего не понимал, но руки у него золотые, Олежек мог починить что угодно, они за два года убедились, даже переманивали, чтобы Олег из экспериментальной физики в их институт перешел, но он не хотел, в общем, его все-таки записали в экспедицию, и Олежек выторговал право… или возможность, как лучше?.. чтобы ему позволили вылететь дней на десять раньше… экспедиция была на полтора месяца… на десять дней чтобы он отправился в ашрам Пери-бабы, а потом присоединился к экспедиции… Конечно, можно было от туристической фирмы, и не связываться с микробиологами. Но это другие деньги, понимаете? У нас… у Олежки столько не было, а биологам дорогу и проживание институт оплачивал.
Что? Последний звонок… Олежек позвонил утром, то есть, это у меня было утро, семь тринадцать, время записано, вы же проверяли… а у него начало одиннадцатого, и он как раз собирался на собрание… нет, не молитва. Это «даршан» называется. Я вам слово в слово… «Доброе утро, Верочка. Как ты?» Я сказала, что все хорошо, только скучаю очень, но пусть он об этом не думает. Он улыбнулся… Господи, да знаю я, что он улыбнулся, не нужен мне для этого телефон, я и так чувствую, он улыбнулся и переложил трубку от правого уха к левому… знаю, и все. «У нас жарко сегодня, — сказал. — Градусов тридцать восемь, наверно». Я ему сказала, чтобы переодел рубашку, а то ходит все время в зеленой, а она наполовину синтетическая, в ней потеешь. Олежек сказал… Нет, он только подумал, что ладно, мол, переодену, а сказал, что вот гонг, слышишь, я не слышала, в общем, ему нужно было идти. И все. Последние слова… Господи, зачем вам? Какая вам разница? Хорошо. «Целую тебя, Верочка, очень тебя люблю». Нет, не подумал, а сказал вслух. А я… Я д
аже не понимала тогда, что это… Что больше никогда… Господи… За что? Какие ужасные люди…
