Тележка на одном колесике

Отрывок:

Как только молоденькая воспитательница увидела его злые рожки, выпрыгнувшие из-под потертой меховой шапки под лампы дневного света, она удивленно воскликнула:
— Надо же! Где это ваш малыш так головой стукнулся!
Лена уже знала, как надо общаться с педагогами дошкольных детских учреждений, а потому в ответ виновато промямлила:
— Такой сорванец... Не углядеть за ним...
Воспитательница ободряюще улыбнулась:
— Ну, вы не волнуйтесь. У нас опытный персонал, присмотрим за вашим живчиком в лучшем виде. Как звать-то его?
Она взяла новенького за руку и потому не заметила, как вздрогнула и сжалась на этот невинный вопрос родительница.
— Вы его как угодно можете называть. У него пока имени нет.
— Как это имени нет? — удивилась воспитательница. — А как вы его в детский сад оформили?
— Так ведь... По своей фамилии.
«Мать-одиночка, — догадалась воспитательница. — Стыдится признаться, что у сына отца нет».
— Ну, ладно, — сжалилась она над придурковатой мамашей. — Разберемся как-нибудь. Забрать его сегодня надо до обеда, требуется дать ребенку возможность привыкнуть к новому коллективу, пройти адаптацию. Так что приходите за ним к двенадцати часам. А как твоя фамилия, мальчик?
— Такая же, как у мамы, — неожиданно взрослым тоном ответил новенький. — У меня своей фамилии пока нету.
«Да уж, яблоко от яблони недалеко падает», — усмехнулась про себя воспитательница.
— Ну хорошо. Как маму-то зовут?
— Лена Степанова.
— Ну вот и хорошо. Ты, стало быть, будешь пока Степанов-Ленин, — и она, давясь от смеха, закрыла за собой дверь в группу.
Елена Михайловна покрутила в руках шапочку сына. А ведь и правда, рожки растут. Надо бы проделать в шапке две дырочки, чтобы не жала. И, томясь от дурных предчувствий, закрыла шкафчик с корабликом на дверце. Интересно, как отреагирует эта, седьмая по счету, воспитательница, на то, что симметричные шишки, поднимающие двумя вихрами беспорядочные кудри на голове ее сына, ни на следующий день, ни через неделю не втянутся обратно.
К счастью, эта воспитательница уже давно ничему не удивлялась. Ни тому, что у корейца Миши Хвана папа мулат, а мама платиновая блондинка, ни тому, что у Мириам тапочки всегда надеты строго не на ту ногу и постоянно смотрят носками в разные стороны, словно находятся на боевом посту, и сколько их ни переобувай, они через какое время возвращаются в исходное положение, ни, наконец, тому, что вечно сопливая Людочка, стоит от нее отвернуться, ест аквариумных улиток.
Степанов-Ленин хлопот не доставлял: в коллектив вжился быстро, утром никогда не ревел и не цеплялся за подол маминого пальто, самостоятельно и с аппетитом ел, спал в тихий час и не приставал к воспитателям с дурацкими вопросами. Но зато, стоило его о чем-то спросить, сам все охотно рассказывал: что за тетенька приходила за ним вчера, почему он укусил за щеку Вику, сколько его маме лет и что это у него на голове за странные наросты. Впрочем, на последний вопрос он всегда выдавал разные ответы, замысловатые, как арабские сказки: то «это у нас наследственное. У мамы такие тоже есть, просто под прической не видно», то «когда совсем маленький был, застрял между прутьями кроватки, и пришлось делать операцию», то «это не наросты, это две яблони пробиваются. Бабушка еще весной посадила».
Но сколько опытные воспитательницы ни бились, они так и не смогли выудить его имени. Ребенок только удивленно на них смотрел.
— У всех есть имена. Вот меня, например, зовут Раиса Михайловна. А вот его зовут Петя. Петя, иди сюда. Петя, как тебя зовут?
— Петя, — заторможенно отвечал испуганный мальчик с деревянным кубиком в руках.
— Вот видишь! Иди, Петя, поиграй. А вон ту девочку зовут Людочка. Людочка, отойди от аквариума, сколько можно повторять! А как зовут тебя?
— Не знаю. Может, тоже Петя?
— Нет, это навряд ли, — не теряла профессионального терпения воспитательница. — Тебя наверняка зовут по-другому.
— А как? — удивлялся Степанов-Ленин.
— А вот этого я не знаю.
— А как зовут вон того мальчика?
— Это Валера Попов. Валерочка, уступи девочке! Возьми лучше самосвал.
— А его?
— А его зовут Саша Синицын.
— А вы знаете, как всех детей зовут?
— Конечно. Это моя работа.
— А почему вы тогда не знаете, как зовут меня?