Отрывок:
Я в то время участковым служил. Дело в конце мая было, только-только теплая погода установилась. Тогда на окраине леса, у Большой Салбы, что верстах в пятидесяти отсюда в тайге, нашли трех человек. Обыкновенные шабашники, без роду без племени, подрядились настил на местном коровнике крыть. Как обычно бывает: неделю работали, другую пили. Видимо, когда возвращались на станцию, в лесу, на краю тайги их и настигли. Я долго понять не мог, что с ними произошло. Двоих нашли сразу. Лиц не узнать, ни глаз, ни рта, ни носа — одна кровавая мешанина. Я на фронте всякого насмотрелся, и то меня воротить стало. По следам крови на траве, по обломанным веткам кустов видно было, что бежали, не разбирая дороги, то ли ослепшими уже, то ли от ужаса помешались, а может, от того и другого сразу. Затылки у обоих были пробиты, будто кто-то хорошо приложился чем-то тяжелым, потому и смерть наступила быстро. Третьего нашли только к исходу дня. Сам умер, сидел под сосной, в версте от двух других. Как прятался в корнях, так и умер. Лицо
перекошенное, будто лешего перед смертью увидел.
Приехало тогда из города множество начальников. И прокурорские, и сыскари городские. Походили, посмотрели, почесали затылки, да и порешили, что медведь из лесу вышел, а мужики ненароком на него напоролись. Один, видимо, убежать смог, да с перепою долгого сердечко не выдержало, от страху да от бега непомерного помер. Следов медвежьих и шерсти много было, денег у мужиков никто не взял, карманы полны новехоньких червонцев, что председатель за коровник дал. Время такое было, что показатели никто портить не хотел. Мужики чужие, плакать по ним некому, вот и списали все на медведя. Благо, что потом, уже недели через две, местные охотники шатуна завалили.
Только вот карябалась у меня в голове мысль одна, не давала покоя. Уж больно точнехонько медведь по затылку бил. Не бывает такого. Сыскари городские — они, конечно, парни тертые, не нам чета, да вот медведя только в зоопарке видели. А я местный, уж чего-чего, а этого добра насмотрелся. Медведь, он ведь, если мять начнет, то ребра сломает, спину погнет, а если кровь человеческая его задурманит, то на куски тело растерзает. А тут… будто человек постарался. А что денег не взял, так, может, и мотив другой был: ревность или месть какая. Третьего дня, похоронив мужиков, завел я свой старый газик и поехал в Большую Салбу. А места те странные, народ у нас не из пугливых и то старается салбинские места стороной обходить. Там при Берии лагеря стояли, кое-где развалины бараков до сих пор видны. Искали там в свое время то ли уран, то ли воду тяжелую. Кругом вся земля шурфами изрыта. На вид они страшные, почти все водой залиты, а вода эта черная.
Перво-наперво я тщательно осмотрел место, где нашли двух мужиков, и окончательно убедился, что медведь ни при чем. Был он тут, к мужикам подходил, да только мертвые они уже были, потому как следов потаска не было. Если б живых бил, то хоть маленько, но протащил бы, а так обнюхал их, убедился, что мертвечина, и ушел. Убийцей был человек. Только вот загвоздочка одна. Следов, кроме как самих мужиков и медведя, не было.
