Отрывок:
С самого утра принесла нелёгкая командира нашего, умывальников начальника, в общем, хрена лысого с бугра, Петьку-завхоза. Морду нажратую в кладовку сунул, где швабры поганые стоят, а там кроме швабр и нет ничего. Ну, вынул морду-то, ряшкой напра-нале покрутил да как заорёт:
— Сигизмундовна, мать твою через пылесос! Где тебя носит, обезьяна старая, на четвёртом этаже опять трубу прорвало, а ты и в хренофон не дуешь.
— Бегу, — говорю, — бегу уже, Пётр Петрович, вы не волнуйтесь только, вредно вам волноваться, от этого импотенция бывает.
Хватаю ведро, тряпку, швабру, что меньше других опомоена, и — в лифт. Выгружаюсь на четвёртом, а дальше дорога проторенная — такую дорогу любой нюхом чует. Несусь, значит, рысью по коридору, только двери лабораторий мелькают.
Первая дверь — где резинщики сидят, изделия изобретают. Многоразовые — для безопасных, противно сказать, половых контактов. На практические испытания добровольцы в очередь за полгода записываются, а воз и ныне там — с первого раза изделия ихние рвутся.
Следующая дверь — шпанюки. Мушку шпанскую, дармоеды, усовершенствуют. Мух извели столько, что общество защиты насекомых на них в суд подать грозится. При шпанюках и вспомогательная лаборатория имеется — там мухобойки испытывают. Я одну в прошлом году позаимствовала — в богадельне от мух спасу нет. Дрянь оказалась мухобойка, хоть и наклейка на ней — «сверхдальнобойная безынерционная». Коська Буян, пока по складам читал, вспотел весь.
За шпанюками сразу — желтушники. Эти над препаратом бьются, что при болезни Боткина цвет лица улучшает. Вам не приходилось гепатитника с голубой рожей видеть? Нет? А с синей? Тоже нет? А я и с фиолетовой видала, и говорят, что скоро до ультрафиолета дойдёт. Ну, и вспомогательная лаборатория у желтушников тоже имеется, как же без неё. Для сокращения поголовья носителей инфекции мышеловки делают. И замечательные мышеловки таки получаются, мыши институтские их знай, нахваливают.
Хороший коридор на четвёртом этаже, длинный. Пока бежишь, лошадью себя скаковой чувствуешь. И технология борьбы с кудлатостью тут, и лазерное выдавливание прыщей, и бесконтактное искоренение лопоухости. В общем, пролетаю мимо лопоухости — вот уже и дверь видна заветная, сортирная. А напротив неё — последняя лаборатория, моя любимая. В ней единственной меня за человека считают, а не за ведро помойное. Пилюльщики — таблетки от чего-то такого делают, что и сказать зазорно. Их, пилюльщиков, специально к самому сортиру вытолпили — бесперспективное, говорят, у вас занятие, так что ваше место типа у параши. А амбре тут уже такое — на что я привычная, а и то до самого нутра корёжит.
Прав был Петька-завхоз, точно трубу прорвало. У них на четвёртом этаже вечно что-нибудь прорывает, только не по их вине. То Коськи Буяна проделка. Как нашу шарашку переименовали, так Буян и психанул. Вообще-то, его тоже понять можно. Называлась шарашка по-человечески: «Международный институт новых и новейших евразийских технологий». Сокращённо — МИН НЕТ. А потом старого-то осла, директора генерального, на пенсию упекли, так новый пришёл и давай под себя порядки переиначивать.
«Все, — говорит, — новые технологии теперь новейшие. Прогресс, мол, на месте не стоит». Вот слово «новых» и выкинули. Был МИН НЕТ, а стал МИНЕТ, да кому ж охота в таком работать? Вот Буян и психанул.
— Пошли вы, — говорит, — все оптом и в розницу со своим минетом в придачу, а я ухожу. Чтоб без меня вы тут, бездельники, в дерьме купались.
Сказал и сгинул, теперь в богадельне день-деньской сидит и носу наружу не кажет. Сколько раз я ему говорила: «Сними заклятие, будь человеком», он ни в какую.
— Не был, — говорит, — человеком никогда, а на старости лет становиться совсем смешно.
Ну, в этом-то он прав, вестимо. В общем, у Коськи слово твёрдое, силушки у него ещё много осталось, хоть и годов ему — прорва с прицепом. С того самого дня, как он свинтил, так и купаемся. Ровно в том, в чём велел.
Мудрость такая есть: «Новая метла по-новому метёт» — это наверняка кто-нибудь из наших придумал, из уборщиц, уж больно звучит профессионально. Вот метла наша новая, товарищ Ланский, директор генеральный, мудрость ту и подтвердил, иуда.
То, что контору на хренцузский манер переименовал — так это он только почин сделал. А дальше — пошло-поехало.
