Отрывок:
Про технику будущего мы знаем благодаря фантастам очень много. Пусть половина или даже девять десятых этих прогнозов неверна — и все же в нашем интеллектуальном арсенале есть достаточный запас футурологических представлений о звездолетах, роботах, генетически подправленных людях и вживленных в мозг чипах. Другие, не технические, стороны человеческого существования прогнозируются фантастами куда с меньшей интенсивностью, а главное — с куда меньшим единодушием. Специфические стороны экономической жизни отдаленного будущего не прогнозируются никем. В изображаемом фантастикой обществе грядущих времен экономические реалии либо повторяют современные, либо оказываются карикатурой на гипотетическое прошлое, либо представляют собой совсем уж беспочвенные мечтания.
Фантастика развлекательных жанров предпочитает, чтобы государственная жизнь была несколько архаичной — с рабством и феодальными титулами. Обществоведы и социологи в далеком космическом будущем не обнаружат ничего нового — все те же империи и королевства, в лучшем случае — республики и президентства. Правда, это будут, разумеется, империи галактические, республики межзвездные — но, кроме увеличения этих пространственных масштабов, мы не видим там ничего, чего нельзя было прочесть про королей у Вальтер Скотта, а о президентах у Юлиана Семенова или Флеминга. Конечно, эти империи и республики используют умопомрачительные технологии управления сознанием, выводят мутантов, посылают агентов-магов в параллельные измерения, но от этого сам облик этих государств не становится более «футуристичным». Впрочем, об этом облике, как правило, нельзя сказать что-то определенное: подробности структуры государства и других социальных институтов фантастами обычно не разрабатываются. Или, говоря несколько точнее, они ими не разрабатываются в том виде, в каком эти институты могли бы действительно рассматриваться как продукт для длительной эволюции существующих институтов в будущем. Вместо этого развлекательная литература предлагает нам всевозможные варианты экзотики: возврат к феодализму, сочетание высоких технологий с античным рабством, некие ордена, касты, сословия, социальные классы, предопределенные генетическими или биологическими особенностями, новое рыцарство — одним словом, всевозможные вариации общественных установлений, существовавших в прошлом, сегодня, как правило, уже не существующих, но получивших известность благодаря художественной литературе и кажущихся очень эффектными в остросюжетных и романтических повествованиях.
И это государство, которое вообще обычно всех интересует — хотя бы потому, что государство ведет войны и создает спецслужбы! Что уж говорить про экономику — вещь скучную и невнятную. В лучшем случае в фантастических обществах будущего мы застаем приметы современного капитализма — рынок и крупные корпорации, благо последние могут играть в космооперах не менее зловещую роль, чем империи и герцогства.
Или, скажем, деньги. Из фантастики вы не узнаете, что с ними случится завтра. В лучшем случае фантаст изобретет новое название денежной единицы, расскажет о единой валюте, действующей по всей планете (Галактике, вселенной), или, наконец, изобретет какую-нибудь суперрадиоактивную платину, которая в будущем будет использоваться вместо золота. О разразившихся в 23-м веке финансовых кризисах мы вряд ли прочтем.
Конечно, в космическом будущем часто возникают новые ценности, вокруг которых ведут борьбу республики, империи и корпорации. Например — источники новейшей энергии. Иногда эти таинственные камни, эликсиры, семена наркотических растений и, конечно, «энергоносители» даже становятся новой валютой — недаром Артур Кларк считал, что киловатт-час станет общепланетарной денежной единицей. Однако возникающие вокруг новейшего чудесного сырья перипетии политической борьбы имеют не большую сложность, чем идущая в наши дни политическая борьба вокруг источников нефти. Что же касается использования новейших энергоносителей в качестве валюты, то, при всей важности энергии, это будет шаг назад, в сторону бартера. Водку тоже иногда используют как валюту, но это нельзя назвать прогрессом. Если киловатт когда-нибудь станет денежной единицей, то это будет не результат прогрессивной эволюции финансовых систем, а свидетельство глубокого энергетического кризиса, возможность чего, конечно, тоже нельзя исключать.
Вообще писатели любят писать о кризисах, в рамках которых некоторые аспекты общественных отношений претерпевают регресс к прошлым эпохам, и хорошо еще, если только к феодализму. Но ведь, если мы пишем о будущем, — не все же писать о регрессе, когда-то надо и о прогрессе!
На все это можно привести беспроигрышный контраргумент: в мире все всегда одинаково — и в Римской империи, и в Средневековье мы застаем всю ту же алчность, все ту же борьбу за власть и т. д. Аргумент, разумеется, прекрасный, но нельзя же отрицать, что общественные отношения и общественные институты изменяются и развиваются.
