Отрывок:
Когда Океюшко вошел в раж и, показывая, как трепыхалась сцапанная щука, сшиб на пол сразу три бутылки, было решено сделать перерыв. Девчонки, хихикая, кинулись убирать, Скам поволок оконфузившегося рыбака на кухню — утихомиривать чаем, а Тема с Санькой выперлись на балкон — покурить.
— Фух. Ты как? В порядке?
— Нормально. Чуть-чуть водит, но еще могу.
— Естественно, водит. Такую штрафную выдудлить. Ты ешь побольше, а то тащить тебя потом на девятый, кабана.
— Ничего, на лифте отвезешь.
— Или ты не знаешь, что лифт сломан?
— Опять? Когда они его уже... откуда, Сань? Я же с работы сразу к тебе, даже не переоделся.
— Парни, не возражаете?
В проеме двери, прижав корявой ладонью растаявшую от удовольствия кошку к груди, появился Томас.
— Томыч, заходи, конечно. Оставь ее в коридоре. Булка, иди на кухню. Иди, я сказал. Брысь… съешь там что-нибудь.
— Щуку Океюшки, — предложил Тема.
— Ага. Или его самого. Том, дверь прикрой. А то обратно припрется, в цветах рыться. Ага, спасибо.
Все трое стояли и курили, выпуская дым в вязкий летний воздух. Район медленно утихал, готовясь посмотреть что-нибудь вечернее и отойти ко сну, ворочаясь в липкой темной жаре.
— Ну, и как тебе она? — затушив окурок в пепельнице, усмехнулся Санька.
— Кто? — удивился Артем.
— Да брось. Артемон, я же тебя как облупленного, да? Я же вижу, как ты на нее пялишься. Нравится?
— Ты про Ленку, что ли?
— Нет, про пенку. Конечно, про нее.
— Ну ничего вроде. Смех, правда, неприятный. Фальшивый такой. Театральщина.
— Дурик, она же только над твоими шутками смеется, ты не понял? Старается, чтобы ты это увидел, чтобы внимание обратил. Чего ждешь? Или мне тебя учить, а? Ну?
— Не надо меня учить. Я просто не тороплюсь.
— Да уж, явно не торопишься. Томас, глянь на него. Тридцать пять с копейками, а он все не торопится, король пельменей. Когда ты уже женишься-то?
— Да ладно, прямо-таки король пельменей.
— А ты что-то еще ешь? — удивился Саня.
— Может, и пора, — задумчиво сказал Томас, — но только не с ней.
— Эт-то почему еще? — взвился Санек. — Девка потрясная, мы с Женькой ее уже пять лет знаем. Супер. Сам бы женился, но уже опломбирован.
— Не с ней, Саша, — повторил Том.
— Парни, а может, я как-нибудь сам решу, а? — ехидно осведомился Темыч. — Больно шустро вы меня тут склоняете.
Томас потер рукой глаза и едва слышно просипел:
— Два хороших года, семь плохих. Ты будешь ненавидеть ее мать, она — твою. Два аборта. Ты ее ударишь, вы безобразно разведетесь. Ты начнешь пить. Сильно.
— Чегооо? — протянул Тема, удивившись.
— Стоп, Артем. Не искри. Том, ты что это... опять?
Томас молча кивнул.
