Домик

Отрывок:

Он начал фантазировать, когда ещё не мог разговаривать.

В перильцах его деревянной кроватки было выломано несколько вертикальных перекладин — от долгого употребления кроватки, и от многократной её передачи из рук в руки.

Так вот, он начал фантазировать ещё тогда, когда не мог выбраться из кроватки сквозь дырки в перильцах.

Слово «фантазировать» не полностью подходило к тому, что делал этот младенец в своей кроватке. Он лежал и составлял немыслимые фигуры из своих длинных, гнущихся в разные стороны пальцев. При этом он что-то лопотал. Слов разобрать было невозможно, но лепет имел явную эмоциональную окраску.

Случались и вскрики, и всхлипы, и смех. И утверждения, и вопросы.

— Что это с ним? — спрашивали подружки матери, забежавшие попить чайку.

— Это он так засыпает, — оправдывалась молодая мать и прикрывала двери в комнату, где спал сын. Чтоб не сглазили!

— Чудно, — судачили подружки.

Мать в ответ молчала. Ей тоже было чудно наблюдать за сыном. А вот свекровь была не на шутку встревожена.

— В нашем роду ни у кого не было ничего подобного! — говорила она. — У нас никто и никогда не фантазировал!

— В нашем — тоже! — пыталась возразить ей молодая мать.

Свекровь в который раз критически осматривала внука. Нет, внук был явно похож на своего отца, её сына. Внук был даже чем-то похож на неё саму!

Но… и похож, и не похож. Откуда у него эти длинные пальцы, выгибающиеся в разные стороны? Что это за странные фигуры, которые внук выстраивает из пальцев?

Сложит фигуру и замолкает, глядя на неё…

Потом медленно, выбирает из фигуры один палец за другим, как будто порядок перестановки пальцев играет какую-то роль.

Выбирает один палец за другим и складывает их по-новому или рассыпает пальцы в воздухе, сопровождая свои действия не то разговорами, не то песнями.

— Ну-ка, сейчас же замолчи! — прикрикивала на внука бабушка, пресекая его разговоры с самим собой.

Внук замолкал. Но пальцы всё ещё двигались в такт беззвучному ритму.

— Положи руки на одеяло! — бабушка пришлёпывала внука по непослушным пальцам.

Пришлёпывала не больно. Так, для порядка.

Внук вытягивал вдоль одеяла тонкие ручки и смотрел на бабушку без сопротивления и плача. Просто смотрел и всё. От этого взгляда по спине бабушки бежали мурашки.

Больше всех в доме о внуке волновалась именно она, бабушка, мать отца. Другие члены семьи были заняты добыванием хлеба насущного.

Семья была простая, если не сказать — простецкая была семья. Дедушка любил заложить за воротник, а папа любил пиво и был ярым болельщиком «Спартака». Он старался не пропускать ни одной игры и часто приходил после футбола то с подбитым глазом, то в порванной рубашке. Так болел горячо!

До странностей сына у него просто руки не доходили.

А мать… Ну что мать! Мать есть мать… Всё она видела, конечно.

Видела и надеялась, что это пройдёт… когда-нибудь… Да и на работу она выскочила, когда сыну только год исполнился.

А вот бабушка волновалась, и не напрасно.