Отрывок:
Вступление. Когда много путешествуешь, возникает соблазн — поверить в правоту «восточных» религий. Все — иллюзия, все — декорация, покрывало Майи, и только. Иллюзии, однако, создаются сознанием, и не так непроницаемы для анализа, как реальность — в предположении, что она существует. Это небольшое эссе — о переплетении иллюзии с реальностью. Сюжет, в сущности, очень ограниченный. Несколько реальных замков (в большинстве своем, на горах, в соответствии с названием) и пара замков литературных, например, замок из известного романа «Замок» Кафки. Чем не патентованный образец иллюзии?
В большинстве своем замки, о которых идет речь, находятся на территории бывшей Австро-Венгрии или по соседству, иными словами, в краях, хорошо известных Кафке. Это Петроварадин в Новом Саде (ныне — в Сербии), Пражский Град, Братиславский замок (ныне — в Словакии) и Кёнигштайн в Саксонии (недалеко от Дрездена, по соседству с чешской границей). Конкретный выбор достаточно случаен — связан с тем, что видел автор эссе, но замки эти принадлежат обширной, хотя и не очень четко определенной категории «замков на горах австро-венгерского типа».
Впрочем, автор не исключает, что, наметив тему, он сделает затем несколько шагов в сторону обобщения — разговор об иллюзии предполагает некоторую размытость границ.
Где находился замок Кафки? Конкретное расположение не так уж и важно. Используя выражение нашего мистика-визионера Даниила Андреева, где-то в пространстве австро-венгерской метакультуры. От неопределенности места описание не становится менее выразительным.
«Весь Замок, каким он виделся издалека, вполне соответствовал ожиданиям К. Это была и не старинная рыцарская крепость, и не роскошный новый дворец, а целый ряд строений, состоящий из нескольких двухэтажных и множества тесно прижавшихся друг к другу низких зданий, и, если бы не знать, что это Замок, можно было бы принять его за городок. К. увидел только одну башню, то ли над жилым помещением, то ли над церковью — разобрать было нельзя. Стаи ворон кружились над башней» (Франц Кафка. Замок. Перевод Р. Райт-Ковалевой: Ф. Кафка. Избранное, М. Радуга, 1989, сс. 153—329, гл. 1).
Под горой, разумеется, находится город или деревня. Последнее ближе по сюжету к роману Кафки. Герой Кафки смотрит на замок именно из такой деревни.
Сидя в ресторане с кем-нибудь из местных (у Кафки в романе «Замок» тоже было что-то в этом роде — корчма), можно послушать рассказы о тайнах замка и замковой горы. Например, о Петроварадине рассказывают, что в толще горы — пятьдесят или шестьдесят километров тоннелей. Для исторического контекста надо добавить, что Петроварадин — это мощная крепость на берегу Дуная. Крепость построили в конце XVII века, после того как Австро-Венгрии удалось отразить натиск турок и отвоевать кое-какие земли. Она контролировала судоходство по реке и прикрывала с юга Австро-Венгерские рубежи.
Человек, не знающий секретов тоннелей, заблудится в лабиринте, а врагов, проникших туда, встречали тупики, заканчивающиеся стеной с бойницами, подстерегали боковые бойницы, через которые можно стрелять из соседнего тоннеля...
Однако принципиальной особенностью замков австро-венгерского типа было то, что, в отличие от простых рыцарских замков, распоряжался в них не какой-нибудь бандит-феодал, а работала имперская (королевская, герцогская, графская — как у Кафки) бюрократия — по возможности, под защитой более или менее серьезного гарнизона.
(Из прочих секретов — не исключается что-нибудь тюремное, например в Кёнигштайне в разное время сидели изобретатель саксонского фарфора Бётгер, знаменитый анархист Бакунин, социалист Бебель. Но сейчас все эти места открыты для туристов, от прежней системы мало что осталось .)
Между прочим, сам Франц Кафка был довольно-таки высокопоставленным бюрократом и очень хорошо знал, как функционирует бюрократическая машина. Правда, он работал в страховой компании (страховка рабочих от несчастных случаев), но так ли уж отличается страховая бюрократия от чисто государственной? Разве что дает некоторую дистанцию, возможность взглянуть со стороны, полезную для писателя, создает некоторое «остранение». Когда наш «литературовед-формалист» Виктор Шкловский ввел в оборот это слово в 1919 году, он имел в виду именно «странность», которую придает предмету взгляд со стороны, и писал «остранение», а не так, как иногда это пишут теперь — «отстранение».
Размышления на тему «Замка» Кафки. Итак, мы сидим в ресторанчике у подножия холма (горы). На вершине — замок. Взгляд со стороны придает ему странность, таинственность. Можно сказать, окутывает его тайной. Но чем же является эта тайна — нашей иллюзией? Ведь если нам все-таки удастся проникнуть в замок (сейчас это не трудно — повсюду пускают посетителей), что мы обнаружим там, за крепостными стенами? Несколько банальных зданий казарменного типа? Несколько чуть более красивых зданий — дворцов — но тоже вполне функциональных в общей схеме управления?
Допустим, что нам удалось перенестись в прошлое, когда эта система еще работала. Попасть наверх было труднее, но значит ли это, что там нас ждали бы какие-то особые тайны? Или всего лишь несколько десятков (или сотен, или тысяч, или миллионов) бюрократов со своими бумагами?
