Отрывок:
Я вошел в редакцию и поклонился В. В. Она работала с автором и сделала мне знак, чтобы я остался. Я присел за соседний стол. Автор, бойкий толстяк, всё ловил на лету и всё вписывал в машинопись.
— «Я нажал на кнопку...» — читал он.
— Нет-нет! Это же телевизор, там не кнопки, а эти...
— «Я прикоснулся к сенсору...»
— Вот-вот!
— «...и на экране возникла Таня Веденеева, телезвезда, своими коленями сводящая с ума миллионы...»
— Ну-ну!..
— «...сотни тысяч зрителей».
И так далее.
Скоро они кончили, толстяк исчез вприпрыжку, я присел к В. В., и мы возобновили прерванный вчера разговор. Она звала меня, я не соглашался.
— Какая чепуха, — говорил я. — Прошлый век. Стол стучит ножками, пальцы на блюдечке... всё по Сталину: тринадцатый год!
— Почему по Сталину?
— По молодости лет вы не помните, как всё при Сталине сравнивали с тринадцатым годом. Нас это возмущало — что за древняя точка отсчёта! Реставрации же никто не ожидал тогда.
— Какой реставрации?
— А что сейчас происходит?
— Борьба с красно-коричневыми, — без запинки отвечала мне В. В.
— А кто борется? Какого они цвета, ваши реформаторы?
В. В. пожала плечами:
— Российского.
— Белые они! Только измазались порядком.
В. В. была заметно обижена.
— Ах, ладно вам. Я ренегат развитого социализма и убежденный демократ. Вы же знаете. Пошутить нельзя.
— Меня не шутки ваши задевают, а сциентизм. Чем вам мешает Х.?
— Да не мешает он мне, это я ему мешать не хочу.
— Нет, он мешает вам думать, как вы привыкли. Вы сколько лет это собираете?
В. В. кивнула на мой кейс, в котором — она это знала — лежал магнитофон и папки с материалами Проекта.
— О, очень давно!
— И закоснели. Сейчас иные времена, читайте «Науку и религию».
Я отозвался об этом журнале кратко, но, как мне показалось, выразительно.
