Отрывок:
Даты рождения кинематографа и литературной фантастики как самостоятельного жанра подозрительно близки.
Конец XIX века — это не только первые массовые платные киносеансы, но и появление общедоступной (по ценам и тиражам) коммерческой литературной периодики, фактически — начало масштабной показательно-агрессивной экспансии масскульта.
Лучше всего дух того времени передает выражение «гонка изобретений». Новые возможности науки и техники конвертировались в быт с поразительной скоростью и эффективностью, на глазах меняя образ и стиль жизни, увеличивая мобильность человека (автомашины), возможности его общения (телефон), его суточный цикл (электрическое освещение) и многое другое. Это было время, когда могущество науки не могло быть подвергнуто сомнению: вызванные им грандиозные перемены были очевидны практически всем социальным слоям. Эти перемены могли вызывать восторг или ужас, но игнорировать их было невозможно. Техническая революция, как и любая другая, не спрашивала, хотите ли вы ее — раз уж она состоялась, с нею приходилось считаться.
Алексей и Кори Паншин в знаменитой книге «Мир за Холмом: Фантастика и поиск переходности» («The World Beyond the Hill: Science Fiction and the Quest for Transcendence», 1989) предложили считать фантастику художественным направлением, которое систематически занимается тем, что располагается за пределами повседневности. Если реалистическая литература посвящена «Миру Деревни» (то есть нашему обыденному миру), то фантастика целенаправленно интересуется «Миром за Околицей» (тем, что не принадлежит «Миру Деревни», но просматривается из него и может быть вскоре включено в сферу его прямого влияния) и «Миром за Холмом» (тем, что из «Деревни» не просматривается, но угадывается). В эпохи, когда «Мир Деревни» начинает бурно расширяться (как это произошло в последней четверти XIX—первой четверти XX века), когда в реальность Деревни проникают сущности, прежде находившиеся за Околицей, фантастика становится чем-то вроде популярного путеводителя для обитателей Деревни, приобретает функцию литературы социальной адаптации. Функцию тем более важную, чем более фундаментальны происходящие перемены. Более того: фантастика часто оказывается той самой лоцией, по которой прокладывают путь отправившиеся из Деревни за Околицу экспедиции...
До появления кинематографа подобную роль могла играть только литература. Однако широкое распространение кино эту ситуацию решительно изменило. Запечатленное на пленке движущееся живое изображение поначалу само по себе было «Окном за Околицу» и воспринималось как настоящее чудо техники, однако быстро (всего за несколько лет) вошло в быт, стало частью «Мира Деревни».
Для нас принципиально важно, что при этом оно не потеряло свойства Окна, не утратило способности показывать Мир за Околицей — а иногда даже Мир за Холмом. Причем, в отличие от литературы, не рассказывать, а именно показывать.
