Отрывок:
Я вспоминал другие подробности представления. Взять превращение девушки в пуму. Все просто. Выкатывается пустая клетка на колесиках. Толстое ли у клетки дно? Не обратил внимания. Девушка входит внутрь. Клетку закрывают плотной тканью. А потом? Не помню, хотя…
Конечно, тут выбегают клоуны. Они что-то делают, смеются, прыгают, сбивают с ног шпрехшталмейстера, он падает, роняет вазу с цветами, зал покатывается со смеху, никто не смотрит на клетку. Потом клоуны убегают, вроде бы случайно цепляясь за ткань и утаскивая ее…
И в клетке оказывается молодая пума.
Что-то не так. Я лежал и думал: что-то не так, что-то не сходится, и я тогда заметил какую-то нестыковку, не на арене, а при отъезде цирка, фокус, которого никто не увидел, а цирковые тщательно скрывали. Но я тогда больше всего думал не о цирке, а о Катрин, ее пышных волосах, красивой походке и о том, как бы обратить на себя ее внимание.
Мой отец, будучи бригадиром проходчиков, достаточно зарабатывал, чтобы отправить меня на учебу. И когда следующим летом приехал цирк, я уже сдавал вступительные экзамены в университет Мичигана. Там и остался изучать физику.
После зашиты диплома началась научная работа, в которую надо или уходить с головой, или вообще не заниматься. Начав с элементарных частиц, в конце концов, как и каждый, наверное, физик-теоретик, я пришел к необходимости теории Великого Объединения, которая, наконец, соединила бы гравитацию с электромагнетизмом. И которую никто не создал.
В наш маленький поселок я иногда приезжал проведать родителей. Но всегда то осенью, то весной, редко — летом. Когда цирк или еще не приехал, или только что уехал.
В моей жизни было все. Неудачная женитьба, переход из одного университета в другой, небольшое открытие в теории глюонов, диссертация. Три года работы в Канаде, еще одна неудачная женитьба…
Автомобильная авария, в которой погиб мой друг и учитель, а я чудом остался жив. Которая уложила меня в больницу на полгода.
Теперь я уже стар, родителей давно нет, мои корни потянули меня на родину. Я дорого продал обе свои квартиры в городах и купил за бесценок дом в старом рудничном поселке. Мне говорили, что поселок скоро перестанет существовать, что рудник давно закрыт по экологическим соображениям, что там остались только упрямые старики…
Но я тоже упрямый старик. И я хочу перестать существовать там, в поселке детства. Я знаю, что старый цирк, несмотря ни на что, летом приезжает туда. Не на месяц, как раньше, но на неделю — точно. И на представление ходят дети и внуки, прибывшие проведать своих упрямых стариков.
Я хочу удостоиться разговора с фокусником. Теория Великого Объединения не далась мне, как не далась она тысячам других физиков. Я бил в стены ее тайн полжизни, так и не пробив их. Что ж, природа не отдает легко своих секретов. Но та наивная детская тайна, которую я не успел разгадать, уехав из поселка учиться, не дает покоя моему аналитическому уму. Позже, лежа после аварии в больнице, когда врачи сращивали мою раздробленную ногу, я вспомнил. Или мне казалось, что вспомнил. Ту несуразность, нестыковку представления и отъезда цирка. Разборка купола. Погрузка имущества, клеток с животными. Одна клетка закрыта тканью. Там, наверное, пума. Потому что в других клетках ее нет. И — вот оно! Порыв ветра. Тот самый порыв ветра, что играет внезапно, снизу вверх, вскидывая женские юбки и показывая то, чего никто видеть не должен.
Ветер задирает ткань на клетке. Там — никого. Двое цирковых спешно бросаются, опускают полог, привязывают его внизу. Я еще подумал: что это они так волнуются за пустую клетку? Но тут меня позвали, и несуразный эпизод выпал из сознания, угнездившись на дне мешка моей памяти, всплыв только через много лет. Мне кажется, я вспомнил, в чем нестыковка. Я не видел пуму при погрузке. Нигде.
Глупость. Что я знаю о содержании цирковых зверей? Да ничего. Может, пума совсем ручная и спит в повозке фокусника. На его кровати. Как кошка. Она ведь и есть кошка. Только большая.
Может, она заболела, и ее повезли отдельно от других зверей, чтобы их не заразить. Не знаю.
Но хочу узнать.
