Отрывок:
Я хотел бы, чтоб на руках выросла плесень — пушистая и какая ещё бывает. Поливал бы и смотрел, как она цветёт. Я бы её целовал и ворошил губами. Вот только губ у меня, по совести говоря, нету. По совести говоря, у меня клюв.
Руки, против ожидания, есть, и неплохие. А плесень я видел в научно-популярном мультике: полезную, пенициллиновую. Ну, то есть, это она когда-то была полезной: все микробы и макровирусы, с тех пор как снимался мультик, прекрасно к ней приспособились — просят ещё и чуть ли не на бутерброды намазывают, — то есть так больше похоже на булочки, то есть на гемоглобин. То есть не с тех пор даже, как снимался мультик, а с тех пор, когда постановили эту самую пенициллиновую плесень считать полезной. По совести говоря, на руках я хотел бы чего посовременней и подейственней — например, разрешённые симуляторы, чтобы в человеческом транспорте не засыпать, или серебряные гвоздики от усталости: броненосцем внутрь, ёжиком вверх.
Клюв мне достался от отца, руки — от бабушки, а пушистую плесень выращивала, красивей наряда не бывает, одна девушка в колледже городского хозяйства, где мы с ней преподавателями гуманитарных классов: я у бывших рыбок, она у птиц.
Верите ли вы в прогресс? Мы с Лилой верили, такое недавно было время, «Братья по хорде»: космос велик, людей мало, а значит — гуманитарить всех родных и двоюродных, тепло- и холоднокровных, хищников и пищиков, — и никаких сегрегаций по родо-видовому признаку! В птичьих классах — по двести-триста первокурсников, в рыбных — аквариумы в три яруса: пресной пять, солёной семнадцать тонн.
Верит ли прогресс в нас? Верит, но знает, что человек создан для прогресса, как птица для космического полёта (даже если это птица с бабушкиными руками, а человек — с непропорционально жадной, натасканной поколениями прогрессистов головой). Выпускникам колледжа предстояло построить, населить и защищать города в новонайденных человечеством — или, как теперь предлагалось политкорректно говорить, землячеством — мирах. Юные, хладнокровные рыбки и едва оперившиеся, помнящие пух и ветки-травинки, слюну и глину родных гнёзд быстросердые птички не щадили дней молодости для общего грядущего. Настоящим землянином можно стать только тогда, серебрился и пел голографический лозунг в школьной столовой, когда овладеешь всеми знаниями, умениями и способностями, накопленными великой Эволюцией видов (музыка млекопитающих, слова исполнительного директора Программ всепланетного вразумления).
Червей ели с опаской: поговаривали, что на повестке ближайшей Ассамблеи — вопрос о кольчатых, чей давний, но решающий эволюционный вклад трудно переоценить. Численно доминирующих членистоногих трогать пока побаивались. Вскоре благодаря успехам заменяющих и примиряющих наук пища животного происхождения практически исчезла из школьного рациона.
[...]
