Отрывок:
Уснул и проснулся я внезапно, как от подземного толчка. Гостиничный номер качнулся, куртка на спинке стула шевельнула рукавами. Голова была ясная. Переход продолжался три часа сорок минут. Я потянулся, снял со спинки стула кожаную куртку, набросил ее на плечи и спустился вниз, помахивая ключом на старой, отполированной прикосновениями сотен пальцев деревянной груше. Внизу, как и на лестнице, лампочки светили тускло. Под надписью RECEPTION за барьером сидел немолодой здоровяк в полувоенной форме — ночной портье. Он выдал мне квитанцию, и я впился глазами в дату. 12 ноября 2038. Так. Получилось. Препарат сработал, и я буду жить, просто жить здесь — целых несколько часов.
К барьеру жались три проститутки. Что они проститутки и зашли погреться, мне сразу стало ясно; не спрашивайте почему. В мое время один из членов верховного суда США на вопрос, что такое порнография, ответил «когда увижу, сразу скажу». Вот и я сразу увидел, что это за особы студенческого или даже старшего школьного возраста. Когда портье не взял у меня ключ, проворчав «комендантский час с двадцати двух», они быстро оживились.
— А ресторан? — спросил я
— До шести утра, и там полный бардак, — ощутив во мне родственную душу, молвил отставной боксер (нос у него был характерно расплющен, а брови в тонких глянцевых шрамиках).
— Что-то не слыхать, чтобы... — усомнился я, но наш разговор заглушили саксофоны: они взвыли за дверями с матовыми стеклами и надписью «Hotel Liverpool». Тут одна из девиц зашла, как свой человек, за барьер, повесила там потертый полушубок и деловито нацепила на голубую униформу круглый значок с цифрой. Она направилась прямо ко мне, и я сообразил, что это такси-герл, фордансерка, как называли таких в Польше, когда я в первый раз в жизни ушел в прошлое, в 1939, в невероятно тревожный август, с пыльной желтеющей листвой, с взвинченными еврейками, серебряными зигзагами на офицерских воротниках, опечаленными ксендзами и высоким, пустым — ни самолета, ни облачка — небом, словно застывшим в ожидании первых «юнкерсов».
— Так пойдемте?
Я очнулся.
— Куда?
— На кудыкину гору — пояснила девушка, дергая меня за пуговицу на рукаве, — танцевать!
Я покосился на портье, тот благосклонно кивнул. В кармане куртки обнаружились добросовестно измятые купюры: одна, другая... их было много.
— Пошли. А что у вас за форма такая?
— А нас под стюардесс в «Ливерпуле» одевают — фирма! И внимание с вашей стороны.
— Какое внимание?
— Заметили же.
