Нечисть
Отрывок:
Мразь. Гнида болтливая.
Мало мне, что кикимора кони двинула, пару недель погодить не могла…
Болтливая гнида Волков закинул ногу на ногу и покачивал ногой, рассматривая новую туфлю. Хорошая была туфля, красивая, надо себе похожие взять. Волков рассказывал, и, как водится у вернувшихся с похорон, рассказывал глупости. Про то, что все там будем, про ах, как рано, и про как же так. Утупок.
Я подошел к окну, взял сигарету. За окном было пекло, и воздух дрожал над раскаленным асфальтом.
Люсиновка, однако, едет. Пробка будет попозже, часа через два.
— Вы только подумайте, Роман Михайлович, — говорил Волков. — Ведь во вторник еще, а? Веселая, про таксиста этого странного все удивлялась…
— Про какого таксиста? — спросил я.
— Ну как же? Юбилей отмечали, в нашей кафешке. Засиделись, бармен такси вызвал. Но таксист денег у покойной не взял, когда приехали: это ваше последнее такси, говорит, сударыня, извините. Она все смеялась, что побольше бы таких такси последних… И ведь действительно последнее — вот что странно!
— Ладно, — сказал я. Остановился напротив него и принялся разглядывать, я это умею.
Волков, понятно, потупился и сел прямо.
— Хватит. Хорошо, что на поминки не остался, ты мне нужен. С таможней проблема.
— Роман Михайлович, но ведь странно, правда?
— Ничего странного, — проворчал я. — Баба немолодая, курила как паровоз, а тут жара —инсульт и хватил. Кого вместо думаешь?
— Белкину.
— Полозову, — отрезал я. — Готовь приказ. И если у тебя никаких последних такси не было…
— Такси-то не было… — криво усмехнулся Волков.
— Говори, — велел я.
— Помнишь, я тебе девчонку показывал? Веру, в соседней башне работает?
Я кивнул — он показывал, ловеласик тамбовский. Говорил, познакомиться стесняется. Тощая, ничего особенного.
— Вчера у нее в гостях был, — похвастался ловеласик. — Так там на ягодице татуировка. Красным и синим: «последняя». Я так и обмер!
— Ай-яй-яй, — сказал я тревожно и ласково. — Беда-то какая! Таинственные письмена на жопе, любой бы забеспокоился! И денег она у тебя не взяла?.. Совсем беда. Бафомета на соседней половинке не заметил? Пятен кровавых на луне не видал, нет? Снов вещих? Конь под тобой уж не спотыкался ли?
А потом рявкнул:
— Трахни другую, придурок, и успокойся! Голову тут морочит!
Волков понял, что увертюра закончена, встал и вытянулся.
— Сейчас поскачешь в Карго. На цырлах. Проси, ругайся, топай ногами, умоляй… Одну коробку растаможить не способны, дожили! Отзвонишься оттуда. Я попробую напрямую с Питером порешать, через свои каналы. Вопросы?
— Патриархия мешается, черти… их сфера… — заныл было Волков, но спохватился и отрапортовал: — сделаем, Роман Михайлович! В крайнем случае, неустойку нам заплатят!
— Волков, у тебя голова в порядке? Клал я на неустойку — товар нужен. Делай!
Волков изобразил поклон и выскользнул, мягко прикрыв за собой дверь.
Патриархия, патриархия... Подвинется патриархия. Я налил минералки, закурил и потребовал соединить с Питером. Но разговора не получилось, не успел — снаружи, перекрывая все звуки, завизжали тормоза, и сразу вслед за этим раздался глухой удар.
Я выскочил в жару первым. У бордюра грустно приткнулся новенький форд с помятым капотом. У капота стояли изящные туфли. Аккуратно так, только левая на бок упала. Рядом с туфлями сидел трясущийся водитель. В десяти шагах лежал отброшенный ударом Волков.
Мразь. Гнида болтливая.
Мало мне, что кикимора кони двинула, пару недель погодить не могла…
Болтливая гнида Волков закинул ногу на ногу и покачивал ногой, рассматривая новую туфлю. Хорошая была туфля, красивая, надо себе похожие взять. Волков рассказывал, и, как водится у вернувшихся с похорон, рассказывал глупости. Про то, что все там будем, про ах, как рано, и про как же так. Утупок.
Я подошел к окну, взял сигарету. За окном было пекло, и воздух дрожал над раскаленным асфальтом.
Люсиновка, однако, едет. Пробка будет попозже, часа через два.
— Вы только подумайте, Роман Михайлович, — говорил Волков. — Ведь во вторник еще, а? Веселая, про таксиста этого странного все удивлялась…
— Про какого таксиста? — спросил я.
— Ну как же? Юбилей отмечали, в нашей кафешке. Засиделись, бармен такси вызвал. Но таксист денег у покойной не взял, когда приехали: это ваше последнее такси, говорит, сударыня, извините. Она все смеялась, что побольше бы таких такси последних… И ведь действительно последнее — вот что странно!
— Ладно, — сказал я. Остановился напротив него и принялся разглядывать, я это умею.
Волков, понятно, потупился и сел прямо.
— Хватит. Хорошо, что на поминки не остался, ты мне нужен. С таможней проблема.
— Роман Михайлович, но ведь странно, правда?
— Ничего странного, — проворчал я. — Баба немолодая, курила как паровоз, а тут жара —инсульт и хватил. Кого вместо думаешь?
— Белкину.
— Полозову, — отрезал я. — Готовь приказ. И если у тебя никаких последних такси не было…
— Такси-то не было… — криво усмехнулся Волков.
— Говори, — велел я.
— Помнишь, я тебе девчонку показывал? Веру, в соседней башне работает?
Я кивнул — он показывал, ловеласик тамбовский. Говорил, познакомиться стесняется. Тощая, ничего особенного.
— Вчера у нее в гостях был, — похвастался ловеласик. — Так там на ягодице татуировка. Красным и синим: «последняя». Я так и обмер!
— Ай-яй-яй, — сказал я тревожно и ласково. — Беда-то какая! Таинственные письмена на жопе, любой бы забеспокоился! И денег она у тебя не взяла?.. Совсем беда. Бафомета на соседней половинке не заметил? Пятен кровавых на луне не видал, нет? Снов вещих? Конь под тобой уж не спотыкался ли?
А потом рявкнул:
— Трахни другую, придурок, и успокойся! Голову тут морочит!
Волков понял, что увертюра закончена, встал и вытянулся.
— Сейчас поскачешь в Карго. На цырлах. Проси, ругайся, топай ногами, умоляй… Одну коробку растаможить не способны, дожили! Отзвонишься оттуда. Я попробую напрямую с Питером порешать, через свои каналы. Вопросы?
— Патриархия мешается, черти… их сфера… — заныл было Волков, но спохватился и отрапортовал: — сделаем, Роман Михайлович! В крайнем случае, неустойку нам заплатят!
— Волков, у тебя голова в порядке? Клал я на неустойку — товар нужен. Делай!
Волков изобразил поклон и выскользнул, мягко прикрыв за собой дверь.
Патриархия, патриархия... Подвинется патриархия. Я налил минералки, закурил и потребовал соединить с Питером. Но разговора не получилось, не успел — снаружи, перекрывая все звуки, завизжали тормоза, и сразу вслед за этим раздался глухой удар.
Я выскочил в жару первым. У бордюра грустно приткнулся новенький форд с помятым капотом. У капота стояли изящные туфли. Аккуратно так, только левая на бок упала. Рядом с туфлями сидел трясущийся водитель. В десяти шагах лежал отброшенный ударом Волков.
