Большая часть действительно ценных античных текстов появляются в научном обиходе путем научных раскопок, а не с черного рынка. Фото: SHUTTERSTOCK
Историки по-разному оценивают коллекцию норвежского миллионера. Георгий Кантор уверен, что пьедестал, на который ее вознесли, чересчур высок. Современные раскопки дают науке не менее ценную информацию.
Для специалиста по клинописи ценность коллекции рукописей Скёйена весьма высока, но для исследователя, скажем, античности — она существенно ниже. Отчасти это связано с тем, что источников по античной истории и литературе куда больше, чем по древним культурам Месопотамии (так, ученым известно около 500 тыс. греческих и латинских надписей на камне и бронзе). Так что находки, в корне меняющие наши знания о предмете, встречаются гораздо реже.
Скёйен сумел создать прекрасное собрание и в области античности, но оно уступает многим научным коллекциям, имеющимся в распоряжении ученых. Сравнивая его с музейными собраниями, не стоит забывать о том факте, что происхождение многих скёйеновских рукописей неизвестно (либо говорить об их происхождении невозможно публично). Это затрудняет их исследование, а ученые довольно поздно получили возможность изучать их не тайком.
По части античной литературы ценность приобретений норвежского коллекционера особенно неровна. Очевидно, что его больше интересовали не тексты, а образцы рукописных шрифтов. Наравне с древними папирусами он покупал копии времен Возрождения, интересные исследователю античных текстов с эстетической, а не с научной точки зрения.
Что касается скёйеновских папирусов, то ему не удалось купить ничего, кроме обрывков. При всей интересности подобных находок по одиночке они обычно мало добавляют к нашим знаниям. Вот лишь один пример. В собрании Скёйена имеется самый древний из найденных до сих пор в Египте папирусов с текстом «Трудов и дней», дидактической поэмы Гесиода, одного из самых ранних греческих поэтов. Сочинения древних авторов (и Гесиода в частности) известны нам в рукописях,созданных многие сотни лет после их смерти. Язык за эти века не стоял на месте, и можно представить, как постепенно в тексте накапливались ошибки переписчиков. Поэтому понятно, что филологам интересно любое древнее свидетельство о тексте античной поэмы. Однако чтобы представить себе реальное значение скёйеновского приобретения для установления текста Гесиода, надо знать, что на папирусе сохранились только 13 строк (и те не полностью), что принадлежит он уже к эллинистической эпохе (III век до н. э., лет на четыреста позже, чем жил Гесиод), и лишь в одном месте предлагает чтение, ранее неизвестное ученым.
Пожалуй, единственный литературный текст, претендующий на звание по-настоящему интересного открытия, — это папирус с фрагментом текста XVII песни «Илиады» Гомера. По почерку он принадлежит самому началу III века до н.э., то есть записан до того времени, когда текст Гомера подвергся обработке ученых Александрийской библиотеки (которые, кстати, и поделили его на «песни»). Свидетельств о тексте Гомера до их работы сравнительно немного, а для этой песни — всего лишь еще один папирус. Но и тут новый текст дает нам лишь 17 строк, да и те не целиком.
Для историка, занятого документами, собрание Скёйена предлагает несколько больше: уже опубликована одна находка действительно первого разряда. Среди целого ряда достаточно типичных текстов (бронзовые дипломы о пожаловании римского гражданства за выслугу лет во флоте, условия пожертвования в казну некоего испанского городка на нужды сирот и т. п.) в коллекции Скёйена имеется сохранившийся почти целиком договор Ликийской лиги (объединения городов на юго-западе Малой Азии) с Римом. Договор заключен по повелению Юлия Цезаря в 46 году до н.э.
Значение этого подробнейшего текста не только для истории Ликии, но и вообще для истории римского империализма трудно переоценить. Например, одна из глав договора содержит самое детальное описание разделения полномочий между римской и местной судебной властью. Из другой мы впервые в точности узнаем северную границу Ликии. Подписал же договор от лица ликийцев (вот сюрприз!) некий Навкрат, известный нам и раньше как организатор героического сопротивления своего города Бруту, убийце Цезаря.
Но при этом, размышляя о значении коллекции Скёйена для истории античности, не стоит забывать, что не менее интересные надписи были опубликованы недавно после раскопок музейных и университетских экспедиций. Среди таких текстов — памятник первому римскому наместнику Ликии с описанием всех дорог провинции, а также подробнейший таможенный устав времен Нерона.
Конечно, деятельность энтузиастов, выбравших в качестве хобби собирание древностей, часто окружена романтическим флёром (не без их собственных стараний). Но ошибкой было бы думать, что историческая наука вертится только вокруг их коллекций.
