Виндхук, столица Намибии, с широкими улицами, бесшумными автомобилями, стеклянными витринами, супермаркетами и фастфудами похож на провинциальный американский город. Здесь мирно сосуществуют черные и белые, в садах блестит изумрудно-зеленая трава, повсюду множество цветов, и главное — не жарко, сказывается, что город находится на высоте 1650 метров над уровнем моря. Лишь подняв глаза к яркому безоблачному небу, начинаешь в конце концов понимать, что ты действительно в Африке.
Жаркое дыхание Черного континента ощущаешь, как только оказываешься в окружении саванны, среди выжженной беспощадным солнцем травы, одиноких акаций, наполовину укутанных огромными гнездами неведомых птиц.
В Намибии немногочисленные города разбросаны, как островки, в бесконечном пространстве, то поросшем кустарником, то всхолмленном горами, отделяющими пустыню от океана. Океан обрушивает холодные волны на крутые берега, которые из-за частых туманов и вызванных ими бесчисленных кораблекрушений снискали себе дурную славу и недоброе имя — Берег Скелетов.
Здесь и по сей день волны яростно накатываются на проржавевшие останки кораблей, выбрасывают на песок кости ушастых тюленей, китов и большие фиолетовые раковины. Мягкая белая пена на линии прибоя — это планктон, которым питаются крупные лангусты и множество рыб, привлеченных феноменом вечно бурлящей воды, выносящей на поверхность прозрачные массы из глубоководья.
Китовой кости так много, что в Свакопмунде, Уолфиш-Бее и Тора-Бее ее используют как изгороди. Песок здесь весьма разнообразен по цвету. Он может быть розово-лиловым там, где многовековые усилия волн раздробили аметистовые скалы, золотым в местах, где дюны спускаются к самому морю, темным и даже черным — где соприкасается с массами гранита и базальта, и хрустально прозрачным по соседству с кварцитами.
Для того чтобы составить себе впечатление о Намибии, превышающей в три раза Италию по площади, и с населением всего в 1 миллион 200 тысяч человек, надо запастись спальным мешком, сесть на вездеход и отправиться в путь. Дороги постепенно превратятся в проселки, затем станут едва различимы в сухой траве, а потом и исчезнут вообще, когда начнутся горные участки или же зазеленеет иссушенная солнцем саванна.
Выехав из города, натыкаешься на убогие хижины пастухов-кочевников овамбо, которые все еще одеваются в юбочки из козьих шкур и говорят на непонятном языке (Язык овамбо принадлежит к группе языков банту.). Все белые в этой местности живут уединенно на огромных фермах, где деревья прикрывают дом хозяина от палящего солнца. Сбоку от дома — непременный артезианский колодец, а вокруг — открытые солнцу белые кубы батрацких жилищ, в маленьких двориках которых копаются в земле куры и бродят козы.
К югу, вплоть до Ориндж Маут, устья Оранжевой реки, весь берег обнесен изгородью, на берегу и в самом городе живут 8 тысяч человек, которые состоят на службе в концерне «Де Бирс». Ежедневно люди выкапывают 15 тысяч тонн грунта, по 300 лир (около 15 коп.— Прим. пер.) за тонну. И все для того, чтобы потом из этой массы добывать алмазы, окруженные ореолом таинственности «камушки».
В городе с лужайками в английском стиле, с шикарными ресторанами, где ужинают при свечах, со школами, больницами, чувствуешь себя как в тюрьме — за увитой цветами изгородью скрывается двойной забор. Для того чтобы выехать отсюда, надо преодолеть 80 километров пустыни, то и дело предъявляя свой пропуск на расставленных повсюду КПП. Алмазы нужно охранять.
В Фиш-Ривер-Кэньон чувствуешь себя как в Колорадо. Розовеют на закате скалы, угрожающе выглядят погруженные в темноту ущелья. Не случайно здесь запрещено ходить без специального разрешения и без проводника — это место не для прогулок. Тут водятся гепарды, змеи, скорпионы. Но самое страшное — это расстояния: заблудишься — погибнешь.
На дне каньона лентой вьется ручеек, который внезапно может стать потоком, а потом и пенящейся бурлящей рекой, а потом вновь превратиться в ручеек. Он проделал себе проход в этих скалах несколько тысячелетий тому назад, яростно прорыл их, создав себе извилистое ложе между нависающими 500-метровыми стенами. Наверху дует сильный ветер. Есть отдельные кусты, которые выдерживают его напор и даже умудряются внедрить свои корни меж камней. Но это только в тех местах, где есть хоть немного пыли, которую и землей-то не назовешь.
Кусты кажутся серыми и невыразительными, но, лишь солнце выглянет, они становятся розовыми, как цветки мальвы, и ничего, что ветки у них голые, кривые, без листьев и без цветов. Они напоминают прованскую лаванду, и ты начинаешь понимать, что, оказавшись в Провансе, будешь с ностальгией вспоминать здешние кусты.
Ночь в Намибии ждешь как праздника. Звезды, раскинувшиеся до самого горизонта, распространяют слабый свет, а Южный Крест кажется совсем близким. Как хорошо, что «Де Бирс» не может изрыть своими ужасными ковшами и гусеницами небо и Млечный Путь. Однако ночью холодно. Спального мешка явно не хватает, а поролоновый матрасик так тонок, что спиной чувствуешь камни и даже крупные бархатистые стручки, опавшие с соседней акации.
Вчера видели дерево мопани с листьями в форме бабочки и колючий кустарник нара с крупными сладкими и сочными плодами, которые, созревая, трескаются. В стремлении полакомиться ими мы соперничаем с пустынными животными.
Нам встречаются женщины гереро. Они по сей день одеваются так, как одевались первые прибывшие сюда немецкие колонистки. В начале века из 80 тысяч гереро, восставших против германского владычества и конфискации лучших земель, 65 тысяч были убиты: об этой бойне решили забыть, а женщины продолжают носить длинные, одеваемые одна на другую, юбки, создавая из них самые немыслимые цветовые сочетания, и узкие блузки с длинными рукавами. На голове у них тюрбан, концы которого скручены на лбу в широкий жгут. Это придает еще большую внушительность их монументальным фигурам.
Для такой жары мне показалось такое одеяние не совсем удобным.
Лунные горы в глубине Берега Скелетов приглашают посетить еще одну пустынную зону, где растет одно из самых древних на земле деревьев — вельвичия мирабилис. Полтора тысячелетия ее длинные кожистые, обтрепанные раскаленным песком листья впитывают приносимую ежедневными туманами влагу.
Национальный парк Этоша один из самых крупных в Африке. На территории, равной по площади Швейцарии, бегают, скачут, ползают, прячутся десятки видов копытных, хищников, грызунов... Нарушают природный ритм только люди, белые люди — самые жестокие хищники. Это они, как зверей, вплоть до 30-х годов преследовали бушменов сан, из которых выжили лишь те, кто скрылся в самых недоступных местах.
И все же земля Намибии живет надеждами. Надеждами на то, что люди научатся ладить между собой, добьются гармонии во взаимоотношении с природой.
Яцек Палкевич, итальянский путешественник — специально для «Вокруг света»
Перевел с итальянского Алексей Ларионов
