В краю вечных туманов
Виндхук, столица Намибии, с широкими улицами, бесшумными автомобилями, стеклянными витринами, супермаркетами и фастфудами похож на провинциальный американский город. Здесь мирно сосуществуют черные и белые, в садах блестит изумрудно-зеленая трава, повсюду множество цветов, и главное не жарко, сказывается, что город находится на высоте 1650 метров над уровнем моря. Лишь подняв глаза к яркому безоблачному небу, начинаешь в конце концов понимать, что ты действительно в Африке.
Жаркое дыхание Черного континента ощущаешь, как только оказываешься в окружении саванны, среди выжженной беспощадным солнцем травы, одиноких акаций, наполовину укутанных огромными гнездами неведомых птиц.
В Намибии немногочисленные города разбросаны, как островки, в бесконечном пространстве, то поросшем кустарником, то всхолмленном горами, отделяющими пустыню от океана. Океан обрушивает холодные волны на крутые берега, которые из-за частых туманов и вызванных ими бесчисленных кораблекрушений снискали себе дурную славу и недоброе имя Берег Скелетов.
Здесь и по сей день волны яростно накатываются на проржавевшие останки кораблей, выбрасывают на песок кости ушастых тюленей, китов и большие фиолетовые раковины. Мягкая белая пена на линии прибоя это планктон, которым питаются крупные лангусты и множество рыб, привлеченных феноменом вечно бурлящей воды, выносящей на поверхность прозрачные массы из глубоководья.
Китовой кости так много, что в Свакопмунде, Уолфиш-Бее и Тора-Бее ее используют как изгороди. Песок здесь весьма разнообразен по цвету. Он может быть розово-лиловым там, где многовековые усилия волн раздробили аметистовые скалы, золотым в местах, где дюны спускаются к самому морю, темным и даже черным где соприкасается с массами гранита и базальта, и хрустально прозрачным по соседству с кварцитами.
Для того чтобы составить себе впечатление о Намибии, превышающей в три раза Италию по площади, и с населением всего в 1 миллион 200 тысяч человек, надо запастись спальным мешком, сесть на вездеход и отправиться в путь. Дороги постепенно превратятся в проселки, затем станут едва различимы в сухой траве, а потом и исчезнут вообще, когда начнутся горные участки или же зазеленеет иссушенная солнцем саванна.
Выехав из города, натыкаешься на убогие хижины пастухов-кочевников овамбо, которые все еще одеваются в юбочки из козьих шкур и говорят на непонятном языке (Язык овамбо принадлежит к группе языков банту.). Все белые в этой местности живут уединенно на огромных фермах, где деревья прикрывают дом хозяина от палящего солнца. Сбоку от дома непременный артезианский колодец, а вокруг открытые солнцу белые кубы батрацких жилищ, в маленьких двориках которых копаются в земле куры и бродят козы.
К югу, вплоть до Ориндж Маут, устья Оранжевой реки, весь берег обнесен изгородью, на берегу и в самом городе живут 8 тысяч человек, которые состоят на службе в концерне «Де Бирс». Ежедневно люди выкапывают 15 тысяч тонн грунта, по 300 лир (около 15 коп. Прим. пер.) за тонну. И все для того, чтобы потом из этой массы добывать алмазы, окруженные ореолом таинственности «камушки».
В городе с лужайками в английском стиле, с шикарными ресторанами, где ужинают при свечах, со школами, больницами, чувствуешь себя как в тюрьме за увитой цветами изгородью скрывается двойной забор. Для того чтобы выехать отсюда, надо преодолеть 80 километров пустыни, то и дело предъявляя свой пропуск на расставленных повсюду КПП. Алмазы нужно охранять.
В Фиш-Ривер-Кэньон чувствуешь себя как в Колорадо. Розовеют на закате скалы, угрожающе выглядят погруженные в темноту ущелья. Не случайно здесь запрещено ходить без специального разрешения и без проводника это место не для прогулок. Тут водятся гепарды, змеи, скорпионы. Но самое страшное это расстояния: заблудишься погибнешь.
На дне каньона лентой вьется ручеек, который внезапно может стать потоком, а потом и пенящейся бурлящей рекой, а потом вновь превратиться в ручеек. Он проделал себе проход в этих скалах несколько тысячелетий тому назад, яростно прорыл их, создав себе извилистое ложе между нависающими 500-метровыми стенами. Наверху дует сильный ветер. Есть отдельные кусты, которые выдерживают его напор и даже умудряются внедрить свои корни меж камней. Но это только в тех местах, где есть хоть немного пыли, которую и землей-то не назовешь.
Кусты кажутся серыми и невыразительными, но, лишь солнце выглянет, они становятся розовыми, как цветки мальвы, и ничего, что ветки у них голые, кривые, без листьев и без цветов. Они напоминают прованскую лаванду, и ты начинаешь понимать, что, оказавшись в Провансе, будешь с ностальгией вспоминать здешние кусты.
Ночь в Намибии ждешь как праздника. Звезды, раскинувшиеся до самого горизонта, распространяют слабый свет, а Южный Крест кажется совсем близким. Как хорошо, что «Де Бирс» не может изрыть своими ужасными ковшами и гусеницами небо и Млечный Путь. Однако ночью холодно. Спального мешка явно не хватает, а поролоновый матрасик так тонок, что спиной чувствуешь камни и даже крупные бархатистые стручки, опавшие с соседней акации.
Вчера видели дерево мопани с листьями в форме бабочки и колючий кустарник нара с крупными сладкими и сочными плодами, которые, созревая, трескаются. В стремлении полакомиться ими мы соперничаем с пустынными животными.
Нам встречаются женщины гереро. Они по сей день одеваются так, как одевались первые прибывшие сюда немецкие колонистки. В начале века из 80 тысяч гереро, восставших против германского владычества и конфискации лучших земель, 65 тысяч были убиты: об этой бойне решили забыть, а женщины продолжают носить длинные, одеваемые одна на другую, юбки, создавая из них самые немыслимые цветовые сочетания, и узкие блузки с длинными рукавами. На голове у них тюрбан, концы которого скручены на лбу в широкий жгут. Это придает еще большую внушительность их монументальным фигурам.
Для такой жары мне показалось такое одеяние не совсем удобным.
Лунные горы в глубине Берега Скелетов приглашают посетить еще одну пустынную зону, где растет одно из самых древних на земле деревьев вельвичия мирабилис. Полтора тысячелетия ее длинные кожистые, обтрепанные раскаленным песком листья впитывают приносимую ежедневными туманами влагу.
Национальный парк Этоша один из самых крупных в Африке. На территории, равной по площади Швейцарии, бегают, скачут, ползают, прячутся десятки видов копытных, хищников, грызунов... Нарушают природный ритм только люди, белые люди самые жестокие хищники. Это они, как зверей, вплоть до 30-х годов преследовали бушменов сан, из которых выжили лишь те, кто скрылся в самых недоступных местах.
И все же земля Намибии живет надеждами. Надеждами на то, что люди научатся ладить между собой, добьются гармонии во взаимоотношении с природой.
Яцек Палкевич, итальянский путешественник специально для «Вокруг света»
Перевел с итальянского Алексей Ларионов